Я — Спок
Шрифт:
Спок знал, о чем говорит. «Звездный путь-IV» определенно подверг испытанию все мои умения, моральные и физические. Но, когда фильм был снят, чувство удовлетворения определенно стоило всех преодоленных трудностей. Я хотел чем-то отблагодарить Спока и «Звездный путь» — а с этим фильмом, по моим ощущениям, как раз появилась такая возможность.
Но давайте начнем с начала, когда сюжет «Звездного пути-IV» был всего лишь огоньком в глазах Харви Беннета и блеском в моих собственных.
Мы с Харви оба решили, что атмосферу пора сделать повеселее. «Звездный путь: Фильм» (или, как называют его некоторые фанаты, «Звездный путь: Стоп-кадр») был унылым, мрачным упражнением в спецэффектах, в «Звездном пути-II» была смерть Спока, а в «Звездном пути-III» смерть сына Кирка, Дэвида, плюс уничтожение «Энтерпрайза». В четвертом фильме пришла пора вернуть в «Стар Трек» чуток легкомыслия, того, что Харви называет «чечеткой» — умением привнести веселье, чистую радость жизни даже в самый драматический момент.
Конечно, в то время у меня самого было весьма легко на сердце. После успеха «Поисков Спока», я переехал в новый офис на студии «Парамаунт». У меня были замечательная еда в студийной столовой, отличное место для парковки и бодрый шаг. Было ясно, что студия признала, что четвертый фильм станет событием не только для «Звездного пути», но и для «Парамаунт».
Я едва-едва устроился за моим новым столом, как зазвонил телефон. На трубке был Джефф Катценберг:
— Леонард, — сказал он. — Мне надо обсудить с тобой одну идею. Она может, самая лучшая на свете — а, может, и самая ужасная. Готов?
— Ага.
— Я тут вчера вечером обедал с Эдди Мерфи. Мы обсудили массу вещей, и я упомянул твой будущий фильм. У Эдди глаза загорелись, и он заявил: «Джефф, да я на убийство готов, чтоб там появиться!» Так что я пообещал ему поговорить с тобой.
Я помедлил, обдумывая это. На первый взгляд казалось потрясающей идеей объединить две франшизы — Эдди Мерфи и «Звездный путь» — в надежде, что это привлечет фанатов Мерфи, которые иначе бы на «Звездный путь» не пошли. Но это значило невероятное вложение денег и талантов в один фильм — и гораздо более пристальное внимание критиков. Если бы затея не сработала, это повредило бы и Мерфи, и «Стар Треку». Так что я осторожно ответил:
— Ты прав. Это или самая лучшая идея на свете — или самая ужасная.
— Ну, ты же с ним встретишься, чтобы это обсудить, да, Леонард?
— Конечно, — сказал я Джеффу, и он согласился все устроить.
Тут я должен вам всем напомнить, что в 1985 году, о котором идет речь, Эдди Мерфи был очень, очень яркой звездой «Парамаунт». Это было вскоре после того, как он добился невероятного успеха в «48 часов» и первым фильмом «Полицейский из Беверли-Хиллс». С тех пор его карьера немного подугасла, но в то время мало было более популярных актеров. На студии «Парамаунт» Эдди был кем-то вроде пресловутого 800-фунтового павиана: он мог ночевать, где хочет.
И, что само по себе поразительно, он был Огромным фанатом «Звездного пути» — с большой буквы «о». Собственно, история о том, как он подписывал контракт со студией, стала легендой. Вот как ее рассказывают.
«Парамаунт» углядела Эдди в «Воскресный вечер в прямом эфире», когда он был блестящим и голодным молодым талантом. Студия поняла, что у него есть потенциал, как у киноактера — абсолютная мечта любого, кто находился бы на месте Мерфи. Так что он ударил по рукам с «Парамаунт», условившись, что, когда контракт будет подписан, он получит бонус в миллион долларов.
Вы думаете, Эдди скрежетал зубами от нетерпения расписаться в нужном месте и получить чек, да?
Нет. Когда парни из руководства приехали с контрактом и чеком на руках в Нью-Йоркскую студию, где Эдди репетировал, им пришлось ждать. Почему? Нет, не потому, что он работал. Нет, Эдди прилип к телевизору, где как раз шла серия «Звездного пути», и отказался отвлечься от просмотра. Парням с «Парамаунт» пришлось сидеть и ждать, пока не пройдут последние титры под бодрую музыку Александра Кораджа. И только тогда Эдди подписал контракт и забрал свой миллион долларов. Что поделать, у человека были свои приоритеты.
Держа все это в уме, в назначенный день я от имени «Парамаунт» приехал домой к Эдди на Голливуд Хиллс. Дом был огромный, даже роскошный, но, когда ассистент ввел нас внутрь, я обнаружил, что в нем почти нет мебели. (Думаю, Эдди тогда его снимал). Так или иначе, мы проделали наш путь по огромным пустым комнатам и обнаружили Эдди, ждущего нас в гостиной. К счастью, в этот раз он не смотрел «Звездный путь», так что после обмена вежливыми рукопожатиями мы смогли перейти прямо к делу.
— Ну, — сказал Эдди, — что тебе сказал Катценберг?
Это был прямой вопрос, и я ответил так же:
— Он сказал, что ты готов на убийство, только чтоб сняться в «Звездном пути».
Он блеснул зубами:
— Точно!
Мы немного поговорили. Я рассказал ему, что мы с Харви собираемся обсуждать идеи для фильма и готовы принять его просьбу совершенно всерьез. Но вдобавок я сказал ему:
— Эдди, ты нам нравишься, и мы нравимся тебе. Знаешь, если будет озвучено, что ты в нашем фильме, куча критиков-снайперов усядется в засаде с ружьями наперевес, готовясь расстрелять нас, если что-то пойдет не так. Я думаю, что твоя роль должна быть великолепной — или ее не должно быть вовсе, потому что мы не хотим навредить твоей карьере, и, я знаю, ты нашей тоже не хочешь навредить.
— Тогда держите меня в курсе, — сказал Эдди. — Дайте мне знать, как там у вас развиваются идеи фильма.
Я согласился, ведь так каждый мог соскочить с поезда, если заметит, что он идет куда-то не туда.
Тем временем мне предложили роль в минисериале NEC по мотивам «И восходит солнце», который снимали в Париже и Сеговии. Я его принял, зная, что за два месяца в Европе у меня будет масса времени, чтоб поразмыслить над сюжетными поворотами для нового «Звездного пути». А пока мы с Харви решили как следует взяться за основную идею фильма.
Так что, прежде, чем улететь в Европу, я связался с тремя ведущими космическими учеными — Фрэнком Дрейком из Калифорнийского университета в Санта-Круз, Полом Горовицем из Гарварда и Филиппом Моррисоном из Массачусетского технологического института. Я представился по телефону и объяснил, что собираю информацию для нового фильма по «Звездному пути». Все трое великодушно согласились встретиться со мной, и в итоге у мне с ними сложились чудесные вдохновляющие беседы.
Эти три человека находились на самом переднем крае науки, занимающейся контактами с неземным разумом. Все трое внесли свой вклад в SETI, Программе поиска внеземного разума. Фрэнк Дрейк — отец уравнения Дрейка, которое показывает вероятность нахождения разумной жизни на других планетах, основываясь на числе планет, чей период обращения сходен с земным и чьи солнца сходны с нашим. Пол Горовитц показал мне разработанное им оборудование, которое устанавливается на радиотелескопы и многократно увеличивает шансы уловить признаки присутствия высокоразвитой цивилизации где-нибудь во вселенной. А Филипп Моррисон помог мне понять трудности коммуникации с другими расами — ведь для инопланетян, у которых губы, зубы и языки отличаются от наших, сама попытка выговорить что-нибудь на нашем наречии оказалась бы трудной, если не невозможной. Ну, добавьте тот факт, что их мозг и мыслительные процессы могут заметно отличаться, и вы начнете понимать, с какими проблемами они — и мы — можем однажды столкнуться, когда впервые попробуем заговорить друг с другом.