Я - сталкер. Рождение Зоны
Шрифт:
Он выпучил налившиеся кровью глаза и завращал ими. Из ноздрей и ушей потянулись струйки светлой, но, несомненно, красной крови. Щеки приняли багровый, как у гипертоника, оттенок.
Я понял, что произойдет, за миг до того, как это случилось.
Глаза мутанта лопнули, изо рта, ушей и носа хлынула кровь, а потом разлетелся череп. Осколки его, перемешанные с мозгами и кровью, взмыли в небо. Тело, стремительно бледневшее, забилось в конвульсиях на опавших листьях.
Искру вырвало. Никита длинно выматерился и отвернулся. Мы с Маем застыли, как громом пораженные – подобного развития событий никто не ожидал.
Когда труп мутанта, съежившийся, будто выжатый, замер, меня осенило.
– Железо, – прошептал я, с трудом шевеля непослушными, пересохшими губами. – Аномалия подкидывает только железо. Будто отталкивает. Поэтому кровь поднялась. И его…
– Растарантинило, – припечатал Никита. – Что-то не хочется мне проверять, разрядилась ли аномалия.
Я прислушался к своим ощущениям и вынес вердикт:
– Разрядилась. Можно идти и проверять, что там за артефакт.
Листья, устилавшие поляну, по-прежнему были сухими, кровь будто испарилась. Поэтому запачкаться нам не грозило, но соваться туда не хотелось.
Аборигены переглянулись и замотали головами: не пойдем.
А я решил, что кровавая жертва не может быть принесена напрасно. Не факт, что конкретно этот манипулятор пытал и убивал людей, а значит, заслуживал смерти. Но, раз такие все нежные, действовать предстояло мне.
При мысли об этом передернуло. Ладно, не ударим в грязь лицом. Бросил гайку – она, как и положено порядочной гайке, приземлилась на траву.
Шагнул вперед, гадая: успею, почувствовав увеличение внутричерепного давления, отпрыгнуть назад, или сразу произойдет инсульт, и я потеряю ориентацию в пространстве и способность двигаться?
– Ты это… – начал Пригоршня, но договорить не успел – я вошел на поляну.
Ничего не произошло. Кровью даже не пахло, а лишенный ее труп манипулятора не вызывал никаких эмоций. Остановившись, я обернулся, показал жестом дайверов «ОК», сведя вместе большой и указательный палец.
Теперь следовало осмотреться и принюхаться.
Артефакт на поляне есть, я не ошибся. Просто пока я его не видел, только ощущал слабое присутствие необычного.
– Что там? – спросила Искра.
Пригоршня шикнул на нее, чтобы не мешала. Я постарался сосредоточиться, изучить поляну периферическим зрением – кажущееся слабым, неспособным к улавливанию деталей, тем не менее, оно вполне развито, и люди зря его недооценивают. В потемках, например, лучше смотреть «краем глаза», на движущиеся объекты – тоже. Сейчас не было темно, но я надеялся, что, абстрагировавшись, я что-нибудь увижу. Так и вышло: я заметил странную пустоту слева, на земле. Там должны быть, если мыслить логично, листья.
Присмотрелся пристально: листья.
К счастью, я знаком с основами физиологии – не то что Никита, дальше учебника девятого класса не шагнувший. В частности, знаю: чуть ли не половину из того, что мы «видим», мозг дорисовывает. Человек моргает, не замечая этого – работа мозга, великого художника-реалиста. Привычные детали, детали, которые должны быть здесь, исходя из логики и нашего представления о мире, мозг так же может дорисовать.
Я снова полуотвернулся, сосредоточившись на останках манипулятора, и вздрогнул.
Слева от меня, буквально в полуметре, на земле не было листьев. Собственно, земли тоже не было – ничего не было, слепое пятно.
Вгляделся пристально – листья. Отвернулся – ничто.
Должно быть, это и есть артефакт.
Осторожно приблизился, каждый миг ожидая какой-нибудь ловушки, присел на корточки и принялся ощупывать землю.
– Там ничего нет, – заволновался Никита, решивший, наверное, что у меня отъехала крыша.
– Именно, – сквозь зубы пробормотал я, нащупывая нечто.
Было оно прохладное и почти невесомое – чуть плотнее воздуха. Небольшое, с картофелину. Не обладало оно и выраженной плотностью или весом – я просто нащупал, подхватил, но не с усилием, как поднял бы камень, а лишь с намеком на усилие.
Странное ощущение, будто ветер черпаешь ладонью.
– Ээээ… Химик! – Пригоршня выругался. – Ты где?!
– Тут, – пробормотал я, пытаясь хоть как-то рассмотреть артефакт. Не получалось – его попросту не было видно.
– Слышу тебя! – возликовал Пригоршня. – А где – тут?
– Да здесь, – меня начала раздражать дурацкая шутка. – Прямо перед твоим носом. Никуда не уходил.
– А почему я тебя не вижу?!
– То есть – не видишь?
Я поднялся, по-прежнему бережно держа невесомый предмет.
– Вот, перед тобой, в трех метрах.
Никита запаниковал. Вообще паникующий Пригоршня – зрелище не для слабонервных. Он вытянул из кобуры гаусс-пистолет, но целиться не стал, держал у живота, под углом в сорок пять градусов, чтобы не прострелить себе ногу и ни в кого не попасть.
– Кончай придуриваться! – рявкнул напарник. – Ты куда делся?!
– Мы правда тебя не видим, Химик, – подтвердила Искра.
Ее происходящее не удивляло – мало ли странного случается рядом с Великой топью, подумаешь.
До меня дошло. В школе говорили: «доходит, как до жирафа» – вот и я стормозил. Сунул артефакт в карман, разжал пальцы.
Пригоршня вскрикнул и от неожиданности отшатнулся, плюхнувшись на задницу. Май раскрыл рот. Искра попыталась что-то сказать, но не смогла.