Я стану твоим Ангелом
Шрифт:
– Было приятно с тобой познакомиться, Мария. – Он сделал акцент на имени, и вокруг глаз появились морщинки. – Надеюсь, еще увидимся.
На его дружелюбие я ответила в стиле «Злата»: непроницаемая мина и презрительная усмешка. Как только он зашел за угол дома, быстро заскочила в подъезд и стала мысленно отсчитывать до ста. Потом потихоньку высунула голову на улицу и, убедившись, что он не стоит где-то рядом, помчалась к своему подъезду. Ну как помчалась, учитывая тот факт, что ботинки были на шпильках, а дорожки не расчищены от снега, побежала со всех ног.
И только дойдя до двери, поняла, что сумочка с телефоном и ключами осталась у Виктории. Я удивляюсь с себя! Злата, ты
ГЛАВА 2
Ужасный, противный, глухой звук разрывал душу и вынимал слезы из самого сердца. Маленькие комки земли летели на крышки гроба, забирая с собой мою жизнь. Никому не нужную и никчемную жизнь. Слезы лились нескончаемым ливнем, а внутри всё умирало с каждым лишним судорожным вздохом. Каждый звук заставлял вздрагивать, будто в душу вбивали раскаленные ржавые колья. А когда земля посыпалась сильнее, я не выдержала и рванула к могиле, зовя брата, родителей. Я просила не засыпать их, ведь как они выберутся. Ступни уже потеряли почву, но кто-то схватил меня за талию и оттащил прочь. Я упиралась, брыкалась, кричала, но меня не пускали. А звуки стали еще сильнее и громче… Больно, больно!
– Неее-т!
Я вскочила с кровати вся в поту. Голова гудела от непрекращающегося грохота, а мысли были где-то далеко.
– Злата, открой дверь! Я знаю, что ты там! А то я ее вынесу ко всем чертям!
Я медленно встала и поплелась открывать дверь рыжей фурии. Ключ только успел сделать пару оборотов, как влетела Виктория, чуть не прибив меня дверью.
– Боже, Злата.
– Подруга сгребла меня в медвежьи объятия и заглянула в лицо. – Ты как восставшие из ада. – Легкая улыбка пробежалась по ее лицу, на что я лишь усмехнулась.
Вырвавшись из объятий, я взглянула в зеркало. И вправду, восставшая из ада: от аккуратных медовых локонов ничего не осталось, волосы всклокочены, тушь и подводка размазаны от слез, щеки помяты, платье задрано… Мы сели на кровать, а Вика всё молчала и взволнованно вглядывалась в лицо. Повернувшись, я не смогла вынести ее преданных, заботливых зеленых глаз и разрыдалась. И тут же моментально почувствовала теплые руки, крепко прижавшие к себе.
– Мне больно, Вика. Так больно, - сквозь рыдания выдохнула в грудь подруги, пытаясь укрыться в ее тепле.
– Понимаю, милая. Но ты же у меня сильная? – Я покачала головой.
– Злата Зарешнюк, ты сильная. И я тебя люблю, слышишь?
Но слезы, они разве могут слышать?! А горе разве способно пустить слова утешения в разум?! Горе – оно, как каменная стена, запечатывающая сердце, разум в стальные оковы. Оно поражает каждую клеточку человека, проверяя его на прочность. Кто-то не выдерживает и ломается, а кто-то находит дорогу к свету, к жизни, к новой жизни.
– Мне надоело чувствовать боль. Я так больше не могу. – Горькие рыдания разрывали грудь, щеки и уши горели от злости и беспомощности. – Мне плохо, Виктория, очень плохо.
Она подняла мою голову и вытерла большими пальцами слезы.
– Я знаю, родная, знаю. – И опять сильнее прижала к себе.
– Почему я до сих пор здесь?! Почему они меня не забирают к себе?! Они что не видят, как мне здесь тошно?!
– Злата, не говори так. Я тебя никуда не отпущу, слышишь? Посмотри на меня, - буркнула Вика и подняла лицо за подбородок. – Я с тобой. Я всегда буду с тобой, милая.
Целый час она слушала мои горькие рыдания, а потом полчаса уговаривала поехать с ней и сделать тату. Как только я не упиралась, но ее ультиматумы всегда действовали, хотя и дико бесили: «Если я тебе дорога, то набьешь тату. Ради меня!». И вот хоть ты тресни чугунной сковородкой по лбу, ни чуточки не уступила.
– Да, и Тахо под окном, не благодари, - невзначай бросила звезда и, закинув ноги на кофейный столик, включила телевизор.
– Всегда пожалуйста, - крикнула я из ванной, натягивая свитер цвета ванили.
На небе уже появились первые яркие звездочки, окружившие тонкий месяц со всех сторон. А мы только волокли ноги домой. Конечно, я и не надеялась вернуться рано, но в десятом часу – это перебор. По пути меня затащили магазинов в десять, не меньше. Всё заднее сиденье Тахо было забито пакетами с обновками. Я благодарна Виктории за это, за то, что она всячески пыталась меня развеселить, поднять настроение. Она даже ни разу не заикнулась о Стасе, за что отдельное огромное спасибо. Звезда меня понимала, как никто другой. И с ней, правда, становилось лучше. Ну, просто невозможно смотреть на эту завораживающую улыбку и не улыбнуться самой. Она как лучик света в моей теперь уж новой жизни.
Зачерпнув очередной восхитительный шарик шоколадного мороженого, я подошла к зеркалу и сдвинула с плеча тонкую кружевную бретельку шелковой ночной рубашки, обнажая новое тату. Четкие линии букв переплетались завитками, образуя единое словосочетание. Встретившись взглядами в зеркале, Виктория удивленно вскинула брови, зажав ложку во рту.
– «Через вечность вместе», - протянула я, проводя пальцами по буквам. – Что это значит?
– А я откуда знаю!
Под моим пристальным взглядом она тяжело вздохнула, постучав ложкой по лбу и добавила:
– Ну, это просто красиво звучит, правда?
Я повернулась к ней и чуть склонила голову в ожидании продолжения. Но вместо этого в меня полетела подушка, потом вторая. Ловко уклонившись, схватила футболку с кресла и запустила в подругу. Но она не успела увернуться, и орудие попало прям в мороженое. Упс…
Сквозь смех пролепетала:
– Прости, Вик, я не хотела.
Согнувшись пополам от грозного вида подруги, я скатилась по шкафу и упала на пол. На всякий случай даже прикрыла голову руками, содрогаясь от смеха. А когда подняла глаза, чтобы увидеть, что там так долго выбирала Виктория, чтобы кинуть, то поймала взгляд изумрудных глаз, полных слез. Она быстро вскочила и заключила меня в объятия.
Всхлипнув, подруга тихо произнесла, сжимая еще крепче:
– Я обещаю, ты заново будешь смеяться.
Мы повернулись к зеркалу и стали внимательно рассматривать наши одинаковые тату. Когда мы подъехали к зданию «Тату смерти», я, как минимум, рассчитывала увидеть жуткий кабинет в темных тонах, пропитанный зловонным потом и алкоголем, крепкого мужчину в кожаной жилетке с множеством тату на теле. Но нет. Всё было с точностью, но наоборот. Войдя в чистую просторную комнату, залитую светом, моя челюсть отвисла и больше не закрывалась. Кожаные диваны кремового цвета, стеклянный кофейный столик на котором красовалась стеклянная ваза с пионами. Пионы! Зимой! Виктории даже пришлось буквально тащить меня по этому убранству. А когда прошли в комнату, где непосредственно делали тату, то я вообще выпала в осадок. Будто операционная. Даже в больнице не так чисто и уютно, как здесь. Множество аппаратов, трубочек, коек, различной техники… Ну, и последним шоком стал Николай. Высокий, худощавый мужчина тридцати пяти лет, с карими, чуть раскосыми глазами, орлиным носом, тонкими губами, сведенными в одну линию. Короткие каштановые волосы были аккуратно уложены набок. И, конечно же, он был одет в белый халат. Мне реально хотелось спросить, что он там делает?!