Я - судья. Кредит доверчивости
Шрифт:
— Только, мам, я в сахарницу лимонной кислоты насыпал, ты кофе резко не пей…
Он позвонил в пять часов вечера.
Увидев имя, высветившееся на дисплее, Натка отдернула руку от телефона как от змеи, но, подумав, все же ответила на звонок — она должна знать все, что он намерен ей сказать.
— Солнце, — мягко прозвучал его бархатный голос, — я стою возле твоей работы, а тебя нет. Куда ты пропала, солнце?!
У Натки перехватило дыхание. Она ждала угроз, криков, приказов, скандала, но только не этого бархатистого «солнце»…
— Вообще-то
— Я?! — искренне возмутился Влад.
— Ты уже все забыл?! — Натке показалось, что ей снится дурной сон. Или это галлюцинация. Или она просто сошла с ума.
— Солнце… — Влад горько вздохнул. — Это была игрушка — то, из чего я в вас целился. Я ее Сеньке купил! А тут эта… драная кошка Ася. Как еще я мог ее прогнать? Неужели ты так ничего и не поняла?
— Нет.
— Добрая ты, наивная моя глупышка. Эта кикимора влюблена в меня десять лет, она преследует меня как маньячка, я вынужден бегать, менять квартиры, но она все равно находит меня.
— А блокнот? — прошептала Натка.
— Это не мой! Кому ты веришь! Ты знаешь мой почерк?
— Нет. Но я действительно должна банку, а я не брала кредит.
— И ты молчала?!
— Не хотела тебя пугать.
— Но ведь твои проблемы — это мои проблемы! Я бы давно погасил твой долг!
— Правда? Он очень большой, два миллиона…
— Да хоть пять! Разве это цена нашей любви?
У Натки подкосились ноги от счастья.
Разве это цена нашей любви?!
Какая же она дура…
— Приезжай немедленно, — велел Влад. — Ты устроила такой стресс для ребенка! У нас с Семеном только начал налаживаться контакт! Господи, как мне все это надоело! Знаешь, солнце, я решил, что свадьбу мы сыграем этим летом. Устал. Устал тебя уговаривать, ждать, объяснять…
Натка хотела сказать, что ни уговаривать, ни ждать, ни объяснять ей ничего не надо, она согласна на все, но вместо этого вдруг спросила:
— Влад, а где ты работаешь?
— Ну вот, опять, — раздраженно сказал он. — Если тебе это о чем-нибудь говорит, я занимаюсь аутсорсингом на условиях аутстаффинга. Ну? Поняла? — усмехнулся он.
— Да, — прошептала Натка. — Я люблю тебя.
— Ну вот, уже лучше. Тебе часа хватит, чтобы приехать?
— Я такси возьму! — закричала Натка. — Я сейчас…
Она быстро переоделась и схватила сумку.
— Сенька! Мы уезжаем!
Сын стоял в прихожей возле двери и как-то странно смотрел на Натку.
— Ты меня слышал?! — закричала она. — Обувайся!
— Мам, мы никуда не поедем, — твердо сказал сын, исподлобья глядя на нее.
— Тебя никто не спрашивает. — Она быстро впихнула его ноги в сандалетки и застегнула их на маленькие замочки.
— Мам, мы никуда не поедем…
Не слушая его, Натка хотела открыть замок, но ключа в нем не оказалось — Лена так и не поменяла старый замок, который изнутри закрывался
— Где? — Натка потрясла Сеньку за плечи. — Куда ты дел ключ, паршивец?!
— Спустил в унитаз, — насупился Сенька.
Натка отшвырнула сумку и разрыдалась.
— Мам, ты мне спасибо скажешь. Потом, — тихо сказал Сенька и снял сандалии.
Из восемнадцати Максимовых Таганцев выделил для себя десять — по социальному положению, и они больше всех годились в любовницы Тишко.
Перспектива отрабатывать десять женщин его не радовала, поэтому он решил пойти другим путем. Таганцев сел в машину, заехал на заправку, залил почти полный бак бензина и поехал по месту прописки Тишко Владислава Викторовича. А вдруг повезет… Может, мать его — милая старушка, страдающая дефицитом общения, — чайку нальет, пирога отрежет да все и расскажет про сынка своего — чем занимается, кого любит, с кем живет, чем промышляет…
Ехать предстояло далеко и долго — на восток Москвы по Рязанскому шоссе, но ему было не привыкать тратить на это дело время и деньги. Не любил Константин Сергеевич останавливаться на полпути, а тут он нутром чуял, что след взял правильный, верный, — и куда он приведет, нужно кровь из носа выяснить.
Дверь действительно открыла милая старушка — с голубыми кудрями и камеей под белоснежным воротничком.
Дефицитом общения эта приятная дама страдать не должна — наверняка есть куча таких же подружек с кудрями разного цвета и элегантными камеями, — но Таганцев решил рискнуть.
— Здравствуйте, Ираида Сергеевна, — поклонился он и поцеловал пожилой даме руку.
— Здравствуйте, — глубоким контральто ответила мать Тишко.
— Вы меня не помните? — Таганцев участливо заглянул ей в глаза.
— Нет… — покачала головой Ираида Сергеевна.
— Я же Костик! — широко улыбнулся Таганцев и, раскинув руки, повертелся из стороны в сторону, давая обозреть себя. — Костян! Одно… классник вашего сына! Можно Влада увидеть?
— Заходите, а то вы сейчас своими воплями весь подъезд всполошите, — попалась на удочку мать Тишко.
Константин зашел в чистенькую прихожую, пахнущую тонкими духами, с иконкой в правом углу. Таганцев перекрестился, увидев Богородицу, и тут же заметил откровенную усмешку Ираиды Сергеевны. Что он не так сделал? Где допустил промах, чем вызвал эту усмешку?..
— Чего ради вы решили искать Владика у меня? — спросила старушка.
— Но… Как же… — Таганцев слегка стушевался, потому что понятия не имел, почему одноклассник Костян вздумал искать Влада у его матери. — Он же тут прописан! — привел лейтенант единственный известный ему аргумент.
Ираида Сергеевна звонко и молодо рассмеялась.
— Скажите, э-э…
— Константин.
— Да, Константин, вы часто навещаете свою мать?
— Два раза в год езжу на кладбище, — не покривив душой, ответил Таганцев.