Шрифт:
Глава 1. Жизнь прекрасна, если не вспоминать прошлое и не думать о будущем
– Вика!!! Какого рожна ты тут сидишь?! – Прошипела еле слышно, едва моя нога переступила порог детской спальни маленькой Киры, сон которой так боялась потревожить чрезмерным раздражением. – Открытие «Мотодрома» через двадцать минут!
Двоюродная сестра моей подруги детства, бывшая нехилым раздражителем в малолетстве, будучи самой младшей среди нашей троицы, неопределённо пожала плечами, словно и не она отвечала за музыкальное оформление значимого для меня мероприятия!
На самом деле, Виктория Ташкевич была очень ответственна и до бесячки собрана для двадцати трёх летней чистоплюйки, поэтому нынешнее равнодушие больше удивило, чем оказалось раздражителем.
– А я при чём? – Выдала словесное оформление своему виду Викуля – натуральная блондинка с милыми голубыми глазками, которые только на вид казались «няшными», как сейчас принято выражаться.
Стерва от макушки до кончиков пальцев «младшенькая Ташкевич» довольно улыбнулась, кинув взгляд в сторону четырёхлетней племянницы.
– Как думаешь, они помирятся?
Кто такие «они» – спрашивать не стала.
Таша – та самая подруга – которая одновременно была мне жизненно важна и до безумия бесила своей «амёбностью», оказалась той самой, о которой грезил мой товарищ по сиротской жизни!
Как такие совпадения могут происходить в нашей жизни, я не знаю, но их существование имело место быть… Да и слава Богу!
Если старшую Ташкевич я знала с самого детства, ещё в три года вместе с девочкой поступив в школу танцев, то знакомство с Ящеровым оказалось не таким радужным…
Когда мне было одиннадцать лет, мои родители погибли. Старший брат забрал меня из Калининграда в Санкт-Петербург, где я окунулась в мир совершенно другого слоя общества, оставляя подругу в той, другой жизни, где мама и папа были живы в моей памяти. Даже в свои одиннадцать лет я понимала, что наше возможное пересечение с Ташей маловероятно, учитывая, что она стала балериной, переведясь в академию танца, а я уехала в другой город! Ан нет! Оказывается Ящеров был знаком с маленькой Ташей ещё до нашего знакомства… но это не моя и совсем другая история…
Мир питерских стритрейсеров, среди которых я оказалась в единственном женском роде (говорю не о фанатках, «подружках» и других представительницах прекрасного пола, получивших от моих мальчиков простое определение – «тёлки»!).
Будучи сестрой старшего заводилы, самого быстрого мотогонщика и молодого наставника мальчиков-сирот – Сергея Воропаева – за три года научилась не только гонять на практически всех видах транспорта, но и многим другим нехорошим вещам.
Выражаться отборными матом, драться, быть в центре событий (а эта особенность характера у меня автоматически ассоциируется с «нехорошей»), безраздельно владеть вниманием трёх парней, которых Серый выделял среди своих воспитанников – не весь перечень моих недостатков!
Это были самые беззаботные и весёлые три года за всю мою жизнь!
Зарецкий Виктор, Макаров Антон, Ящеров Руслан. Трое парней были выходцами питерского сиротского приюта, младше от своего учителя физкультуры, коим работал мой Серёня, всего на пару лет.
Брат подружился с молодыми парнями, перетянув их в гоночный мир, чему уже взрослые мужчины, по истечении времени, оставались благодарны… даже после смерти брата.
Разве может кто-то из нас представить, что, в один миг, кроме его отражения в зеркале, из былой дружной и крепкой семьи в этом мире больше никого не останется?!
Я не представляла…
Потеряв родителей, полностью погрузившись в мир брата и найдя там защиту, захлопнув дверь в прошлое, несмотря на слишком юный возраст, я растерялась, оставшись одна. Четырнадцать лет – это отвратительный возраст для попадания в приют… хотя, о чём это я!? Попасть в приют, в любом возрасте – полное дерьмо!!!
Однако именно тогда я поняла, насколько эта перспектива ужасна.
Сейчас, разменяв третий десяток… фууу… нееее… лучше не так выразиться! Сейчас, когда мне исполнилось двадцать шесть, я могу заявить с твёрдой уверенностью: все трое – Руслан, Антон, Витя – каждый из них оказался самым настоящим другом брата, погибшего в одной из гонок.
И Макаров, и Ящеров, и Зарецкий знали, что значит «сиротский приют». Для них это не просто словосочетание слов, и то, что они, до сих пор непонятным для меня образом, смогли избавить от участи оставшегося без призора несовершеннолетнего – я никогда не забуду!
Именно Зарецкий сделал всё, чтобы оформить документы на моё максимально свободное существование во внезапно ставшей взрослой жизни, для окружающих банально оформив опекунство, «став» моим троюродным братом, чего априори быть не могло! Если объяснять по-простому: такое оформление документов называется «подлог», но моя благодарность от осознания этого факта становится лишь ещё больше!
Да, он разбил моё юное глупое куриное… ой! Простите… девичье сердце… Только даже это не умаляет его поступка!
«Зарецкий…» – произнесённая мысленно фамилия Виктора вызвала у меня на коже нервную дрожь.
Мой первый мужчина… и чего уж врать самой себе – единственная любовь! Двадцатилетний парень, осуждаемо рано, стал таковым в мои четырнадцать лет, естественно, тайно от ещё живого на тот момент брата.
Я всегда выглядела старше своего возраста, приобретя девичьи формы ещё в двенадцать лет, стоило прийти первым месячным.
Никогда не страдая отсутствием внимания со стороны противоположного пола, хотелось вникнуть в нюансы взрослой жизни так же сильно, как ребёнку стать «большим» – кто помнит свой пубертатный период – согласится… или хотя бы поймёт.
Зарецкий Витя, на мой взгляд, самый симпатичный из друзей Сергея, не мог ни привлечь моего внимания.
Моё сердце – сердце глупого маленького воробышка – выскакивало из груди, как только стритрейсер появлялся в пределах видимости!
Длинная крашеная чёлка, косуха с надписью на спине «Bad Boy», яркие зелёные глаза, молчаливый взгляд…