Я тебе не верю
Шрифт:
— Даш, ты волчица? — Спросил он после долгой паузы.
Даже не подумал извиниться, за то, что напугал, за то, что обидел…
Волк, настоящий волк! Они все такие, звери мать вашу! Сколько их вообще, и почему только мне везет на их количество? Почему именно ко мне они липнут как к губке?!
— Вот значит, как… — облизала пересохшие губы и резко толкнула волка от себя. — ДА КАК ВЫ МЕНЯ ЗА*****!!! КОБЕЛИ ХРЕНОВЫ!
Мой ор заставил дрожать воздух и очень удивил Юрку, потому и он свалился на землю. Он даже не попытался подняться, в шоке смотря на
— Я НЕ СУКА, МАТЬ ВАШУ! НЕ ВАША СУКА! — схватила его за ворот куртки и встряхнула, — Я НЕ ТАКАЯ КАК ВЫ, НЕ ТАКАЯ!
На глазах злые слезы, сижу на парне, сжимая ворот его рубашки, поскольку ворот куртки я уже успела разорвать. Злость, можно сказать ярость ушла, сменившись не соизмеренным отчаянием.
— Ну почему и ты? — сжала губы на мгновение, что бы они не дрожали. Руки сами схватили его за голову, с нежностью касаясь кудряшек. — Ну почему ты не нормальный?
Он подался вперед, наши губы почти встретились. В серых глазах желание, безумное неудержимое, желанное.
— Из-за запаха, да? — Спросила с иронией.
Глаза Юрки вдруг широко открылись, и сердце больно сжалось. Больше не могу! Выгнула спину и завыла, со всей болью, злостью и отчаяньем. Когда в легких закончился воздух, обессилено опустила голову. Ночная тишина взорвалась воем, не моим.
— Что за? — Удивился Юрка, он вдруг легко встал (я все еще сидела у него на груди), поставил меня на ноги.
Ноги еле держали от нервного перенапряжения, руки дрожали. В голове все билась одна единственная мысль: "Сдохните волки, сдохните!"
— Не выходи из дома, я вернусь — поговорим. — Быстро бросил Юрка, смотря куда-то в небо.
А потом пока я ничего не сделала — поцеловал. Быстро, страстно, порывисто. И ушел, растворился в темноте, как будто и не было.
Сбылась мечта идиотки — первый поцелуй с Говерлой. Ну и чего не радуемся? Чего не танцуем от счастья? Чего паршиво так? Потому что не по любви, или по симпатии? Из-за запаха, да? Дашу Петрову могут любить и хотеть только из-за запаха! Как же мне надоели эти волки, как же хорошо было жить, пока они не появились в моей жизни, а теперь куда не приеду — их там тьма. Осталось мало, вымирают… как же! Для меня их популяция не кажется такой уж малой, вот, даже Юрка…
Пошла домой, почти не чувствуя своего тела. Опомнилась только у двери квартиры, знаю, что разбужу маму, но придется. Позвонила, раз, два. Зажала кнопку звонка и через какое-то время дверь открылась. На пороге стояла не мама, Эмма в мамином халате.
— Где мама? — Удивленно спросила. Что эта женщина делает в нашей квартире, ночью, в вещах мамы?!
— Явилась ночью, зараза мелкая! — Зашипела женщина, — Проваливай в притон, из которого вылезла!
— Где мама?! Что вы здесь делаете?! — Она заступила дверь, не давая зайти в квартиру, так что я прокричала, — Мама? Папа?!
— Не ори! — крикнула Эмма и толкнула меня в грудь, как раз туда, где перелом. Боль сложила пополам, я взвыла, зовя маму.
— Твоя мамка в психушке, где ей и давно место! — Кровожадно улыбаясь, объявила женщина.
Что-то
— Но папа обещал, что мама больше никогда… — Растерянно прошептала, смотря на довольную Эмму.
А потом позвала папу, закричала. Женщина тут же ударила меня по лицу.
— Нету его, в командировке он и ты проваливай отсюда! — Она попыталась закрыть дверь, но я не дала.
— Это мой дом! Я здесь выросла и здесь прописана, а вы никто!!! — Закричала я, не сдерживая злость.
Меня ударили, резко, и очень сильно по лицу — зонтом, который всегда висел в прихожей.
— Забываешься, это МОЙ дом, а тебе здесь не место! — Закричала она с нотками безумия в голосе, пока я согнулась в ужасе воя от того во что превратилось моя щека после встречи со сломанным зонтом. Но этого было мало для Эммы, зонт снова ударил меня по затылку, заставляя упасть в темноту.
Глава 17. Он всегда получает то что хочет. (ред)
В себя я приходила долго, меня качало как на теплых волнах. Теплые губы коснулись виска, напоминая ужасные события ночи. Еще один поцелуй в щеку, следующий в губы, уверена.
— Юра, и без тебя плохо… — Простонала, чувствуя, как болит голова.
Волны напряглись, теперь в них не было так комфортно, что слегка насторожило.
— Кто такой Юра? — убийственный шепот Кая над самым ухом заставил мигом открыть глаза.
Все кружилось, абсолютно все!!! Новолуние на небе, восходящее солнце за домами и главное — злая морда Кая.
Лицом это назвать язык не поворачивался, вот глаза красным горят, вены на лице потемнели, черты лица стали острее, да и волосы как будто дыбом встали — этакий дикобраз. Таращится, ожидая ответа. своими красными глазами — а меня аж мутить начинает. Не от него, наверное, просто Эмма приложила зонтом сильно.
Вот смотрю на эту наглую морду и не понимаю одного: как я раньше не замечала, что он маньяк чокнутый? Но, еще понимаю, что еще немного и меня вырвет. Что там я сегодня ела? Ничего, так чем меня будет рвать? Детскими мечтами, грезами и слезами? Съела их все в избытке за сегодня, а все эти волки, чтобы их?! Ну почему я? Почему мой брат? Что этому маньяку от меня надо?! Закрыла глаза и тяжело застонала, когда все это кончиться?
— ДАША!!! — вот как тряханул, не бросил на землю и то хорошо.
— Не ори, — простонала с закрытыми глазами, судя по хватке, он все еще беситься, — голова болит.
— Даша… — Надо же, понял, но в голосе все равно ярость, — Даша, кто такой Юра?
И что мне ответить? Мне даже страшно представить, как эти два… волка меня делить будут. Не понятно кто еще победит, а Юрку жалко, что ли. Вздохнула, тяжело так и открыла глаза. Фонарь горит за спиной у Кая, надо же, даже оделся в зимнюю белую куртку и голубой свитер. Ему идет голубой, вот бы он и правда был голубым, а не маньяком. На лице еще морда, глаза светятся, но вены не так видны.