Я тебе не Золушка!
Шрифт:
— Кто? — Её голос у меня под мозжечком отпечатался уже.
— Это я, открой дверь. — Сам я звучу хрипло и устало, не лучший, мать его, вечер выдался…
Она не спрашивает, зачем я пришёл, просто вешает трубку, впустив меня внутрь.
По пути в квартиру я немного сомневаюсь в своей адекватности: не стоило, конечно, сейчас подниматься к Стерве. Может закончиться плачевно.
Уже у самой двери одёргиваю себя: я сам так решил и мне плевать, что бы сказали окружающие…
Тяжёлая металлическая дверь оказывается приоткрытой,
Тусклая полоска света видна только в самой глубине, там, где кухня, дома тишина и пахнет чистотой вперемешку с Аверинскими духами.
Роняю опостылевший пиджак на тумбу у входа. Всё-таки, я повзрослел, раз не осмелился выбросить «тридцатку» в первую же попавшуюся мусорку. Разуваюсь и следую на свет, где застаю Стерву стоящей ко мне спиной. В её руке стакан с водой, из которого она не спеша отпивает, а потом ставит аккуратно на стол.
Поворачивается.
На ней длинный черный шёлковый халат, волосы распущены, переброшены на одну сторону. И кажется, она уже успела смыть косметику. Даже непривычно видеть эти губы без помады…
Я не подхожу к ней слишком близко, но мне и отсюда прекрасно видно, как глаза её блестят в приглушённом свете кухонного торшера. К тому же лицо немного припухло, как если бы она…
Вот уж точно неожиданное явление: плачущая Кира.
Я даже в замешательстве на какое-то время.
У меня и так на женские слёзы «аллергия», а тут вообще «сбой системы», «дэнжер», «эррор»…
— Что-то случилось? — Спрашиваю, абсолютно сбитый с толку.
Девушка быстро проводит по щеке ладошкой и вскидывает голову.
— Уже всё нормально. — Отвечает резко, подёргивая плечами. — Ты за деньгами?
— Нет.
Она на мгновение открывает рот и делает вдох, но потом снова смыкает губы.
— Я пришёл к тебе. — Говорю ровно, хоть у самого сейчас в душе лава кипит. — Поговорить хочу.
— Вроде, я уже всё тебе сказала. — Руки сложены на груди, взгляд уставший и недовольный, но я не намерен отступать.
— А я тебе нет.
Хмыкает. Переминается с ноги на ногу.
— Ещё не все грязные эпитеты на меня вылил? Тём, я устала. Давай рассчитаемся, и иди домой.
Делаю два шага в её сторону. Стерва подбирается и чуть округляет глаза. Я уже хорошо вижу черты её лица и его выражение. Выглядит действительно по-другому: как обычный человек, а не её эта вечная «кукла-робот»…
— Знаешь, начальник, я долго думал и никак не мог понять, почему так зациклен на тебе. — Меня уже хрен остановишь. Дурь полезла праведная, непреодолимая… — Вот, мы ведь разные с тобой: ты — женщина взрослая, самодостаточная, на данный момент уже с дитём, и я… как говно в проруби болтаюсь, «ни туда, ни сюда»…
Нахмуривается. Видимо, не готовилась к такому повороту.
— И потом, ты красивая, успешная, у тебя дом в самом центре города, работа — мечта любого идиота, мужики вокруг — один другого
Развожу руками.
— К чему ты всё это говоришь? — В её глазах появляется недоверие. Острый язычок быстро проходится по губам, смачивая их.
Ещё на два шага ближе.
— Просто скажи… тогда, два года назад… ты ведь хотела меня. Да, инициатива была моя, но ведь ты не особо сопротивлялась. И тебе нравилось то, что было между нами. — Делаю вдох и подхожу вплотную. — Скажи, ты думала обо мне потом?
Я не пускаю в ход руки, сдерживая свои порывы, считывая каждое движение её глаз и мимику лица. Брови по-прежнему сведены к переносице, но во взгляде уже не читается та холодность, с которой она встретила меня, скорее удивление.
— Ты вспоминала наш секс? — Спрашиваю прямо, хоть и не ожидаю ответа. — Тебе хотелось повторить? Хотелось сделать это снова со мной?
Её дыхание становится прерывистым и частым. Грудь поднимается и опускается, практически касаясь меня. Аверина опускает руки и смотрит мне прямо в глаза, так и не ответив. Но мне это и не нужно.
— Я думал о тебе каждый день. Не хотел, сопротивлялся… и думал. — Поднимаю руку и накручиваю тёмную прядь на пальцы, ощущая какой-то нездоровый кайф от того, что делаю это. — Я не знал, что мы встретимся, и хотел забыть тебя. Но это очень сложно, как оказалось. Я так и не смог.
— Тёма… — Выдыхает она почти шёпотом.
— Кир, давай по-другому. — Мне хочется уже сейчас схватить её в охапку и утащить трахаться до потери пульса, но я по-прежнему сдерживаюсь, хоть это и трудно, капец как. — Я пришёл не для того, чтобы пререкаться или выяснять отношения. Я просто захотел и пришёл, хоть и не должен был. Потому что меня тянет к тебе. Сейчас я здесь и прошу только об одном: разреши мне поцеловать тебя. Я очень хочу этого.
Нарочно не говорю ей, что она тоже хочет. Впервые тет-а-тет называю её по имени.
Вся наша война держится на том, что мы демонстрируем своё превосходство друг перед другом.
Сейчас я настроен добиться от неё согласия и лояльности.
Хочу, чтобы она не боролась и не сопротивлялась. Чтобы сама проявляла инициативу и получала удовольствие от общения со мной. Во всех смыслах.
Всё же мужчина во мне не намерен ждать долго и интерпретирует её тихий вздох, как призыв к действиям.
Рукой, той что трогал густые пряди волос, прикасаюсь к щеке девушки, вторую кладу на талию. Всё целомудренно и непорочно. Как «в кино», бля.
В штанах пылающий зуд, но мысли направлены на то, чтобы не облажаться.
Её губы мягкие, сочные, с терпким вкусом алкоголя и чего-то вроде персика, отправляют меня в нокаут снова, стоит только коснуться их.
Сначала Кира не отвечает. Просто позволяет мне трогать её и целовать, дышит тяжело и прикрывает глаза.
Отстраняюсь на мгновение.