Я тебе не Золушка!
Шрифт:
Глупо.
Только сейчас понимаю.
Здесь всё родное для меня, включая и саму девушку, я уже и не представлял, до недавнего времени, себя без неё.
Как я до такого докатился?
Что трахать хочу одну, а жить с другой…
Раздвоение личности, блять…
Мне сложно собраться. Надо с чего-то начать, но я в абсолютной прострации.
— Присядь, пожалуйста.
Сам уже по-хозяйски занимаю мягкий стул на кухне, с привычной мне стороны.
Янка несмело устраивается
— Что случилось?
Она явно чувствует, что причиной моего похуистического отношения к ней в последние дни является вовсе не наша пустяковая ссора. Но не нападает. Ждёт, пока сам расскажу.
— Много чего случилось. — Отвечаю, глядя в красивые глаза, и понимая, что сейчас поставлю жирный крест на нашем доверии.
— Не говори загадками, Тём. — Терпение — не её конёк. — Я пишу тебе, звоню, ты пропадаешь, являешься, такой загадочный, без предупреждения. Да ещё и с разбитым лицом…
— Последние дни были достаточно насыщенными.
— Рассказывай. Я имею право знать, что с тобой произошло.
— Скорее всего наш разговор будет последним, потому что после этого ты вряд ли захочешь меня видеть.
Её лицо меняется, она закусывает нижнюю губу и кладёт руки на стол.
— Что ты сделал?
В её голосе сквозит нетерпение, но и немного тревога.
Блять, да сколько можно тянуть… Всё равно уже ничего не переделаешь.
А обманывать её я больше не хочу.
Выдыхаю.
— Ещё до встречи с тобой, я был знаком с одной женщиной.
— Начало мне уже нравится. — Злится, перебивает. — Дальше?
— Два года назад примерно, когда работал у Михалыча. — Терпеливо продолжаю. — Она старше меня и имеет определённое положение, деньги.
Стерва она пустоголовая.
Но это опустим.
— В общем, между нами случился секс. Это было один раз, и я думал, что больше никогда не увижу её.
Глаза Яны находят одну точку на противоположной стене и буравят её, не мигая.
— Недавно мы встретились снова. Когда я пришёл на собеседование.
— Что? — Снова взгляд на меня.
— Она приняла меня на работу. Только не очень стандартную. — Удивляюсь, как легко из меня выходят слова. Ровными предложениями и без мата…
— Какую работу? — В голосе уже звучит фальцет, а я ещё не перешёл к самому главному.
— Няней для её сына.
— Это какая-то шутка?
Понимаю её эмоции. Многозначительно молчу.
В горле ощущаю горечь. Мне не хочется делать ей больно. Я вижу, как девушка борется с собой, пытаясь пересилить желание оборвать этот разговор. Она тоже понимает, что по-прежнему уже не будет, хоть и пребывает в состоянии шока.
— Нет. — Пытаюсь делать голос мягче, но получается паршиво. — Я сидел с ребёнком,
— Тём, это херня какая-то… — Не сдерживается она. Поднимается, отворачивается к кухонным ящикам, опираясь на стол.
— Янок, это не главное.
— Что ещё?
— Я изменил тебе с ней, Ян. — Бросаю бомбу в эпицентр наших отношений.
Она не поворачивается. Замирает в такой позе и какое-то время молчит.
— Когда? — Вопрос в стену срывающимся голосом.
— Три дня назад.
— Сколько раз?
— Один.
Формально не один, конечно, но не буду вдаваться в подробности, вряд ли это сейчас уместно.
Слышу всхлип.
— Это всё? — Руками вытирает щёки, всё ещё не поворачиваясь.
— Нет.
— Нет?! — Вопрос на грани истерики.
— Этот ребёнок, кажется, мой сын.
Янка разворачивается ко мне и вперивается покрасневшим взглядом.
— Кажется? — В её глазах я, наверное, сейчас конченный идиот-потаскун.
— Не уверен на сто процентов. Лишь на девяносто.
— Ты сейчас издеваешься надо мной? — Уже не сдерживает слёзы и всхлипывает громче.
— Нет, я говорю, как есть. — Пытаюсь убедить в своей адекватности. — Милая, я сам в шоке от всего, что произошло. Мне не хочется, чтобы тебе было хреново из-за меня, но ты должна знать правду.
— Да ты охренел, Тём!
Янка срывается с места и стрелой летит в ванную, закрывшись там.
Понимаю, что плачет.
Чувствую себя последним пидарасом, но делать нечего. Хуже было бы, если бы узнала не от меня… Наверное…
— Яна… — Стучусь в запертую дверь. — Прости меня.
Она долго не отвечает.
Моя девушка — адекватный взрослый человек, не то, что я. Она не пойдёт бить морду мнимому сопернику. Не поведётся на «сиськи побольше», и не пустит жизнь под откос, пытаясь выплеснуть эмоции. С ней бы никогда такого не произошло.
— Уходи.
Это всё что она говорит мне, когда, наконец, выходит из ванной.
Молча семенит в комнату и садится на диван с невидящим взглядом.
Не простит, конечно.
Глупо было надеяться на это.
— Ян…
— Я соберу твои вещи и напишу, когда можно будет забрать.
Её фраза звучит безжизненно.
Мне хреново самому, от того, что ей плохо.
Но правда в том, что я не мог этого предотвратить. Не мог и не хотел.
Трахая Аверину, лишь мимолетно вспоминал о Янке. И не испытывал стыда или угрызений совести.
Наверное, я полное говно, как человек.
Снова курю.
Теперь уже возле Янкиного подъезда.
Не стал переубеждать её и ползать на коленях в мольбах о прощении.