Я тебе не Золушка!
Шрифт:
Тёма очень вспыльчивый.
Как факел зажигается, грозясь всё спалить вокруг себя. К счастью, наряду с этим, быстро отходит и после того, как успокаивается, довольно восприимчив к моим доводам. Зато наши примирения запоминаются надолго.
Он — настоящий сгусток эмоций. Мужского темперамента и секса.
Впервые встретив его, я почувствовала это сразу — какое-то влечение, тогда ещё неосознанное и мучившее меня томительно и беспощадно.
Я жаждала видеть его, несмотря на наши различия и его холодное пренебрежение.
Тёма утверждает, что ничего такого с его стороны не было. Он просто, по наставлению бригадира, старался не вступать со мной в конфликт.
Не знаю… Мне казалось, что его внимания недостаточно. Мне хотелось его расшевелить, и однажды, всё-таки, получилось.
Правда совсем не так, как я себе это представляла…
Я не ошиблась в его темпераменте, но не ожидала, что у него хватит смелости на столь отчаянный поступок.
Он спросил меня как-то: помнила ли я, как мы занимались сексом в моём кабинете впервые.
Я бы это сексом не назвала.
Такое у меня было только с ним, чтобы настолько отключилась голова и остались только эмоции и чувства. Я была словно оголена от толстой кожи привычной защитной реакции, и навязанного воспитанием и положением амплуа «хорошей девочки».
После того, как он оставил меня и ушёл, ещё долго не могла прийти в себя и казалась себе грязной и распущенной.
Это было абсолютно точно не про меня.
Но, он был прав.
Я много раз прокручивала в голове это безумие и умирала от навязчивого, абсолютно нелогичного желания увидеть его снова.
Посмотреть в эти наглые, серо-голубые глаза и найти там…
Я сама не знала, что.
— Кир, ну пойдём с нами! — Кричит парень, превратившийся в «сугроб» с ватрушкой наперевес в одной руке и Илюхой подмышкой — в другой. — Самое интересное пропускаешь!
— Нет, спасибо! Мне и тут неплохо.
Я туда ни за какие коврижки не полезу.
Мальчишки скатываются с пологой горки уже в восемьдесят седьмой раз, а я кутаюсь в меховой воротник пуховика, ощущая, как ледяные снежинки покалывают кожу.
Сейчас мне так хорошо…
У нас состоится серьёзный разговор по возвращению домой, вряд ли из тех, что можно назвать лёгкими.
Но на время этой поездки, я зареклась думать о плохом и портить всем настроение.
Просто наблюдаю, как они дурачатся, валяются в снегу и снова пытаются затащить ватрушку наверх, чтобы с весёлыми визгами слететь по пологому накатанному склону.
Почему мне достался именно этот мужчина?
Почему меня так кроет от него, независимо от того, чем он занимается: варит кофе, чаще всего в одних трусах, напевая под нос незамысловатую мелодию или устраивает Илюше в ванной пенную вечеринку.
Или, когда шепчет
Тёма невероятный и неповторимый во всех проявлениях.
Даже когда мы спорим на повышенных тонах, я уверена, что это не простое сотрясание воздуха.
Он очень эмоционально доказывает свою точку зрения. И очень щепетилен в вопросах отцовства и семьи.
Меня это удивляет каждый день.
То, как он носится с сыном, как отстаивает их непоколебимое родство и связь.
Что говорить, у Ильи, с появлением папы, также наметились изменения в состоянии. Больше мы пока приступов не наблюдали. Он стал более общительным и любознательным, спокойным и счастливым.
А я счастлива от того, что они вместе.
У меня с моим отцом не было близкой духовной связи, и такие отношения немного странны и непривычны, но я вижу, что им здорово находиться вместе, а это бесспорно заслуга Артёма.
Мне до сих пор непривычно, что мы семья.
Может мало времени прошло и скоро я буду воспринимать это, как данность.
Сейчас, каждый прожитый день отличается и запоминается чем-то особенным, потому что я воспринимаю всё очень остро. Каждую минуту, что мы находимся вместе.
И до сих пор боюсь, что проснусь однажды и не увижу его рядом.
Что буду делать тогда, не знаю.
Мой мир сейчас вращается вокруг него.
Это страшно.
Нельзя так застревать в человеке. Нужно оставлять пространство и время для собственной личности. Разграничивать себя и любимого человека, чтобы потом не потеряться в нём окончательно.
Так гласят умные психологические источники.
Как тут, к чертям, отлепить его от себя, и себя от него? Я только на работе иногда забываюсь и вновь становлюсь той, кем была до его появления.
Когда мы рядом — это совсем другая история.
Даже Тёма сам говорит, что я изменилась.
И в действительности не такая уж и «стерва», какой он меня считал.
С чего он вообще решил, что я такая?
Смешной.
В душе, конечно, ещё ребёнок. Большой двухметровый и с голосом, от которого таешь, как мороженка.
Я, будто девчонка, влюблена в него по уши.
Как бешеное цунами, он застал меня врасплох.
А теперь, как я могу допустить, чтобы это закончилось?
Как могу потерять, если только-только нашла?
Я ждала его почти два года, не решаясь признаться, сообщить о ребёнке.
Каждый день думала: вот сегодня, точно поеду и всё расскажу.
И снова останавливала себя, уговаривала не ломать ему жизнь, не лезть, отпустить и пытаться жить дальше.
Я знала о нём столько, что любой маньяк позавидует.
И моя мания не прекращалась, как я не пыталась её заглушить.
Почему именно в нём я нашла то, чего так не хватало, не знаю.