Я тебе запрещаю
Шрифт:
И эту ночь я впервые провела одна. И почувствовала как будто ломку. Мне не хватало его объятий. И вообще его присутствия рядом. И от этого мне становилось страшно. Раньше со мной такого не было.
В субботу утром Рустам входит в спальню уже в костюме. Бросает на меня быстрый взгляд и говорит, глядя в окно:
— Нам пора ехать. Собирайся. Я жду тебя внизу.
И передо мной опять стоит прежний Рустам. Холодный. Злой. Надменный. Без теплоты в глазах. Что я сделала не так?
— Рустам, — обращаюсь
— Какой? — поворачивается он ко мне и пристально смотрит.
— Не знаю, — я сажусь на кровати и натягиваю на себя одеяло. Сейчас мне хочется укрыться от всего происходящего. Спрятаться.
Рустам подходит ко мне и проводит рукой по волосам.
— Не придумывай, Настя.
Поднимаю на него взгляд. Пытаюсь прочитать в его глазах ответ. Найти причину. Но он отводит взгляд в сторону.
— Собирайся. Нехорошо опаздывать. Нас ждут, — говорит уже мягче, отпускает меня и выходит из комнаты.
В дом моей бабушки мы едем молча. Повод располагает. И потом я ужасно волнуюсь. Заметив это, Рустам берет мою руку и кладет ее себе на ногу.
— Настя, все будет хорошо, — слабо улыбается. — Мария Эдуардовна хорошая женщина. И она очень любила твоего отца. Значит, не может к тебе плохо относиться.
— А кто еще там будет? — интересуюсь я.
— Бывшая жена Миши с сыном, еще несколько родственников. Не бойся. Я же с тобой.
Обнимает меня за плечи и прижимает к себе.
Мы подъезжаем к красивому ухоженному дому. Рустам помогает мне выйти из машины.
Нас встречает худая высокая женщина с очень строгим лицом.
— Здравствуйте, Мария Эдуардовна, — Рустам чуть приобнимает ее. — Как самочувствие?
— Спасибо, Рустам. Держусь, — и ее взгляд сразу же устремляется на меня.
— Это Анастасия, — говорит Рустам.
Воцаряется тишина. Я стою и не знаю, что делать или говорить дальше.
— Ну, здравствуй, Настя, — наконец, произносит женщина и протягивает мне руку. — Я Мария Эдуардовна. Мать Мишеньки. Твоего отца.
Я протягиваю ей руку в ответ и чувствую, как тонкие холодные пальцы сжимают меня.
— Проходите, — говорит она и мы с Рустамом идем за ней в дом.
В большой комнате приспущены шторы. Полумрак. В центре накрыт стол и за ним уже сидят люди. Стоит нам войти, все их взоры устремляются на меня. И я понимаю, что многие из них ждали моего прихода.
А мне хочется спрятаться куда-нибудь. Хотя бы за спину Рустама. И я инстинктивно поддаюсь назад. Но Рустам удерживает меня за руку. Показывает на стул, куда можно сесть и садится рядом.
Дальше идет поминальный обед. Я уже была на таком однажды. Когда поминала маму. На девять дней. На другие даты денег не хватило. Да и тот обед был гораздо скромнее сегодняшнего.
Я задумываюсь, что мне нет и двадцати лет, а я уже побывала на поминальных обедах по обоим родителям. И слезы сами подступают. Чувствую, что сейчас разревусь, и понимаю, что это будет неправильно за этим сдержанным, таким строгим и холодным столом.
— Мне надо в туалет, — шепчу Рустаму.
— Там, по коридору направо, — отвечает он. — Все в порядке?
Киваю.
— Простите, — встаю с места и выхожу из комнаты.
Закрываю за собой дверь и просто стою у стены. Накатывает сразу все: и стресс от нового знакомства, и тяжесть воспоминаний, и ощущение, что большинство за столом не рады меня видеть.
Решаю пока не возвращаться туда. Иду по коридору и вижу открытую дверь. Решаю спрятаться там. Это оказывается кухня.
Захожу и прислоняюсь к холодильнику. Его дверца приятно холодит кожу, даже через одежду. Закрываю глаза и меня немного отпускает.
Но тут я слышу шорох. Открываю глаза — никого. Но шорох повторяется. Иду на звук. За шкафом на коленках сидит мальчик лет десяти и шелестит оберткой от шоколадки. Он сразу же вскидывает на меня взгляд и прячем шоколадку за спину. Поднимается на ноги и теперь уже грозно смотрит на меня.
— Привет, — говорю я с улыбкой. Я люблю детей.
Он внимательно осматривает меня и только потом произносит:
— Привет.
— Что ты тут делаешь?
— Не твое дело, — бурчит он.
— Ты прав, — соглашаюсь. — Если хочешь, я уйду.
— Постой, — вдруг произносит он и хитро смотрит на меня. — А эта не ты та сука, которая решила забрать мои деньги?
Впадаю в ступор. И даже не знаю, от чего больше: от того, что меня обвинили в желании украсть, или что маленький мальчик назвал меня сукой.
— Вообще, меня Настя зовут, — отвечаю, придя немного в себя. — А тебя?
— Я Данил, — все еще ухмыляясь, отвечает он.
— Что там у тебя, Данил? — киваю ему за спину.
— Вот, — показывает шоколадку.
— Угостишь?
Он пожимает плечами и протягивает мне упаковку. Отламываю кусок и кладу в рот.
— Ммммм, вкусно. Спасибо, — говорю с улыбкой.
— Только маме не говори, — шепчет Данил и оглядывается на дверь. — Она говорит, что я толстый и мне нельзя есть больше сладкое.
Это признание сбивает меня с толку. Мне хочется сказать ему, что он совсем не толстый, но ведь маму надо слушаться. Поэтому просто отвечаю:
— Хорошо. Это секрет. Но ты тоже не говори, что я его ела.
— Почему? А тебе кто запрещает? Тоже мама? — тут же с любопытством спрашивает он.
— Нет, — отвечаю уклончиво. — Но, поверь, мне тоже есть кому запрещать.
— Эх, — тяжело вздыхает он. — А я думал у взрослых все по-другому.
— Нет, Данил, все также. Ну, ладно, я пойду. Видишь, ты можешь сидеть тут и есть шоколадку, а мне надо идти. Вот так получается.