Я тебя не предавал

Бигси Анна

Голова начинает трещать. Закуриваю, приоткрыв окно. Пальцы воняют химией от салфеток и чужой кровью.

Смотрю на часы. Должен успеть отмыться и переодеться во что-то приличное до своего свидания. Извини, Мирный. С моей женщиной по ресторанам могу ходить только я.

— Фил, наблюдателям своим скажи, пусть тормознут Ромэо в погонах.

— Совсем? — серьёзно спрашивает он.

— Чё ты кровожадный такой? Молодой вроде ещё… — усмехаюсь, немного разряжая обстановку в тачке. — Мирный — друг пока. И убивать его нельзя. А вот дать время своему шефу нужно.

Лёгкое ДТП пусть организуют, чтобы с гайцами на несколько часов. Или тупо заблокируют его, но тут есть риск, что упёртый вояка бросит тачку и ломанётся вызывать такси. Так что давай первый вариант. Только аккуратно! — подчеркиваю ещё раз.

— Да понял я, понял. Сейчас организую.

Как пацаны, ей богу! Самому смешно, но иногда самые простые методы являются самыми эффективными.

Высаживаюсь у дома. Поднимаюсь к себе, немного нервничая в ожидании очередной выходки от демонёнка, которого подогнал мне Адиль. Я искренне надеюсь, что все те разы в течение дня, что я его вспоминаю в таком ключе, он неистово икает.

Открываю дверь. Тишина как в морге.

Расшнуровав берцы, отставляю их в угол. Делаю пару шагов, и на меня из зала вылетает Дуня. Сталкиваемся, ловлю девчонку, чтобы не ударилась спиной о косяк. В её взгляде снова вспыхивают те самые чувства, которых там быть не должно, а в руках до боли знакомый листок.

— Дай сюда, — протягиваю ладонь.

— Ты ей не нужен! Она тебя не любила никогда. Здесь всё-всё написано! Почему ты за ней бегаешь?

— Я тебе сколько раз уже повторял, не лазить по моим вещам? — засовываю руки в карманы и там сжимаю их в кулаки. — Отдай.

— А если я порву его? — перехватывает и надрывает край.

— Ничего не изменится, — стараюсь говорить спокойно с этой маленькой «террористкой». — Мои чувства к этой женщине не изменятся. Как и к тебе. А вот если ты порвёшь письмо и не прекратишь копаться в моих личных вещах, произойдёт то, от чего, малышка, тебе, скорее всего, будет больно.

— Что? — кусает свои пухлые губы.

— Я в тебе разочаруюсь и перестану верить. Мне бы очень не хотелось этого делать.

— Правда? — взмахивает ресницами.

— Конечно. Я же тебя вроде как в семью принял, поэтому мне тоже будет больно. Мы договорились? — протягиваю раскрытую ладонь.

— Договорились, — Дуня отдаёт мне письмо.

— Умница, — притягиваю её за затылок и целую в лоб, по-отечески, как ребёнка. — Ты все задания сделала, которые я тебе дал?

— Почти.

— Доделывай. Завтра будут новые. Сложнее.

Убираю письмо, достаю чистое полотенце и ухожу в душ. Времени всё меньше. Резко, грубо стираю с себя все посторонние запахи, оставляя на коже лишь собственный и горьковатый имбирно-цитрусовый.

Возвращаюсь к себе в комнату и, раскрыв створки шкафа, усмехаюсь всё ещё одному единственному костюму, висящему в самом углу. Он здесь для самого особенного случая, а на свидание, пожалуй, подойдёт рубашка. Белая классика, без дебильных галстуков и бабочек. Угольно-чёрные брюки с кожаным ремнём и широкой серебряной пряжкой. Письмо прячу в карман. Со мной поедет.

И кольцо… кольцо отправляю туда же.

Дуня глазеет, как я собираюсь. В красивых глазах плещется ревность. Дурёха не понимает, что её острое чувство ещё совсем детское. Скорее всего, подсознательно ей не хочется, чтобы я уходил не конкретно к Ирине, а вообще к кому-то. Это борьба за внимание одного маленького брошенного родителями ребёнка.

Застёгиваю пуговицы кроме одной верхней. В рукава простые запонки с чёрным камнем, название которого я вряд ли вспомню. Часы, туфли, одеколон как последний штрих. Провожу ладонью по шее, растирая запах. Расчёсываю влажные волосы и разворачиваюсь к своему сопящему чуду.

— Она не оценит, — фыркает мелочь.

— Я это делаю не ради высокой оценки, — улыбаюсь ей.

— А зачем тогда? — наблюдает, как вместо привычных толстовок и курток с капюшонами, я накидываю кожаную с узким воротником-стойкой. Перекладываю всё из одних карманов в другие.

— Из уважения к женщине, к которой еду на встречу, — поясняю Дуне. — Будь хорошей девочкой, ладно? — треплю её по волосам. Она фыркает и отстраняется.

Будет. Она умненькая, остальное откорректируем воспитанием и возрастом.

Мне успели подогнать мою машину. Фил стоит возле неё с сигаретой, довольно лыбится.

— Сделали? — спрашиваю у него.

Разворачивает ко мне экран своего мобильника и показывает несколько фоток с незначительного ДТП и злой рожей Мирного.

— Хорошо. Отдыхай, дальше я сам. Подбросить тебя?

— Не, я такси возьму.

Бьём по рукам и расходимся.

Забив в навигатор адрес ресторана, еду на встречу с Ирой. Минут сорок уходит на дорогу.

Вы чего, нормального заведения для встречи найти не могли? Мирный, ты бабок пожалел? Не похоже на тебя вообще-то.

Ищу место, где можно бросить машину. Паркуюсь, выхожу. Подошва туфель скользит по накатанному снегу. Поймав равновесие, смотрю в слегка затонированные стёкла ресторана, на часы, снова в окно. За одним из столиков сидит она.

Раньше приехала. Так не терпелось с ним встретиться?

В этот раз не ревность. Накрывает странное волнение. Чёрт! Как пацан, честное слово! Будто на свидании ни разу не был.

Был. Один. С ней. Проклятых шестнадцать лет назад.

Мы вместе с мотором в моей груди резко останавливаемся и бессовестно пялимся на открытые изящные ключицы, на тонкую шею, на аккуратные ручки, спасшие мне жизнь.

— Какая ты у меня… — сглатываю, притормаживая взглядом на поджатых губах.

Накрасилась. Но я будто смотрю сквозь этот макияж. На неё настоящую. Уставшую, замученную, но такую красивую и родную… мать моего сына.

Глотнув морозного воздуха и получив ледяной разряд в сердце, иду к ресторану. Задерживаюсь перед входом ещё на пару секунд и вхожу. Оставляю куртку в гардеробе. Иду в зал. Словно почувствовав меня, Ира оглядывается.