Я тебя (не) прощу

Борн Амелия

На его лице заходили желваки от того, как крепко он стиснул челюсти. Но чего иного он хотел? Он давно был мне никем. И таковым будет и для моей дочери.

— И ты хочешь убедить меня… — процедил он угрожающим тоном, — что Леся кидается на всех подряд мужчин и называет их «папами»? Не обесценивай свою дочь, Аврора. Она вовсе не показалась мне настолько глупой!

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но мужчины рядом с нами появлялись нечасто, — парировала я. — А ты был к ней добр, купил куклу… вот она и увидела

то, чего нет. Вот и все, Богданов. Все просто. И обсуждать больше нечего.

Я попыталась скинуть его руки со своих плеч, но он держал крепко. Скользнув взглядом по моему лицу, насмешливо заметил:

— Ты еще и воображаешь, будто я поверю, что ты все эти годы монашкой жила? Я по-твоему идиот, Ава?

Он презрительно рассмеялся и вскипевшая от этого внутри злость дала мне сил на то, чтобы с остервенением сбросить его руки со своих плеч и встать на ноги.

— Если ты притащил меня сюда, чтобы оскорблять, то иди-ка ты к черту, Арс, — процедила сквозь зубы и сердито зашагала прочь.

Но на полпути обернулась, вспомнив кое-что еще.

— И знаешь что? Ищи другого флориста для своей свадьбы. Я лучше буду голодать, чем возьму твои чертовы деньги! Или лучше сказать, что это мои деньги?

Его лицо потемнело. Этого мне было достаточно, чтобы с чувством последнего слова за собой уйти прочь, больше не оборачиваясь.

— А где папа? — спросила Леся, когда я, пристегнув ее, села за руль и завела машину.

— Он тебе не папа, — строгим тоном, какого почти себе не позволяла, отрезала я. — И нам с тобой предстоит выяснить, откуда ты вообще взяла подобную глупость.

Я сдала назад и, развернувшись, выехала за пределы территории особняка. Дочь на заднем сидении угрюмо молчала, но я не собиралась оставлять эту тему так просто.

— Ну? — произнесла я требовательно. — Объяснишь, как ты до такого додумалась?

Я ожидала с ее стороны хоть какого-то раскаяния, но вместо этого она зло кинула:

— Ты меня обманула!

Это звучало странно. Дочь говорила с такой убежденностью, что по спине у меня пробежал холодок дурного предчувствия.

— И с чего же такие выводы? — спросила я, стараясь говорить спокойно.

— Он сказал, что его фамилия Богданов! Арсений Богданов! Я нашла свое свидетельство о рождении — у папы такая же фамилия и имя!

Я так оторопела от услышанного, что с трудом вписалась в поворот. Господи! Как же я могла так облажаться?

Много лет назад я действительно вписала в ее свидетельство настоящее имя отца. Я никогда не думала, что он вновь появится в нашей жизни после того, что сделал. Я сглупила, полагая, что они никогда не встретятся. И что моих словесных похорон этого гада будет достаточно, чтобы дочь о нем больше не думала.

Дура! Дура, дура, дура!!!

Я сделала глубокий вдох, пытаясь найти выход из собственной лжи. И наконец его нащупала.

— Ты

ошиблась, — сказала я дочери, стараясь говорить естественным тоном. — Этот человек — всего лишь однофамилец твоего отца. Так бывает. Эти имя и фамилия вовсе не редкие…

— Ты меня дурочкой считаешь! — с открытым обвинением выкрикнула дочь, почти повторив недавние слова своего отца. От ее всхлипа, раздавшегося следом, у меня оборвалось сердце. — Я все видела! Как он на тебя смотрел! Как ты на него реагировала!

— Тебе показалось, — произнесла я помертвевшими губами.

— Ты меня обманула! — повторила Леся упрямо, а от ее следующих слов мне захотелось разрыдаться.

— Ненавижу тебя! Ненавижу!

Я подавила застрявшее в горле рыдание. Господи, да за что же мне все это? Что я плохого сделала в своей жизни, чтобы все это получить?

Жизнь снова пошла трещинами, и замазывать их оказалось просто бесполезно — новые появлялись гораздо быстрее, чем я латала старые.

А когда через пару дней Богданов появился на пороге моего дома… показалось, что я иду какой-то дорогой необратимости.

— Я намерен сделать тест на днк, — заявил он таким тоном, что стало ясно — мое мнение на этот счет не волновало абсолютно никого.

* * *

Днем ранее

Кто-то громко, настырно молотил кулаками по двери — так, что Арсению стало казаться, будто стучат по его собственной голове.

Он разлепил глаза, обнаружив себя сидящим в кресле, где, по видимости, незаметно для себя и уснул. Рядом, на столике, валялся его телефон, на экране которого отражалась куча пропущенных, и стоял бокал, ясно говоривший, что именно являлось спонсором его спонтанного сна.

— Арс! — раздался крик из-за двери в довесок к стуку. — Я знаю, что ты дома!

Он поморщился, неохотно поднимаясь на ноги. Мир перед глазами заплясал, предметы слились в одном безумном хороводе. Ну и нажрался же он, похоже, накануне!

Когда все встало наконец обратно на места, ему удалось добраться до двери. Этот раздражающий стук отдавался в его голове перекличкой с невидимым дятлом.

— Прекрати орать! — рявкнул он, распахивая дверь, за которой, конечно же, обнаружилась его невеста.

Она окинула его ошарашенным взглядом с головы до пят. Он коротко усмехнулся — таким помятым Настя его еще явно не видела. Что ж, пусть привыкает. Потом для нее не будет сюрпризом, когда прекрасный принц превратится в чудовище под гнетом бытовухи, которая никого не щадит.

— В чем дело? — спросил он снова, когда она так и не сказала ни слова, только молча на него пялилась, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба.

После его вопроса она сердито ворвалась в квартиру с решительностью, какой он прежде в ней не замечал.