Я у себя одна, или Веретено Василисы
Шрифт:
Для того чтобы искренне сказать «Да», иногда нужно сначала рявкнуть, прорычать, выплюнуть «Нет» – или, по крайней мере, иметь такую возможность. В женских группах тема агрессии вылезает из каждого темного угла: постоянно нарушаемые границы, чувства бессилия и страха способствуют образованию «пороховых погребов». Многие интуитивно ищут возможности разрядить опасные «завалы» мирными и даже творческими способами: одна пляшет фламенко, другая с наслаждением стреляет в арбалетном тире, третья в выходные яростно воюет с пылью и грязью, четвертая занимается боевыми искусствами, пятая вместе с мужем орет на стадионе, болея за любимую команду, шестая орет ничуть не тише, только на рок-концертах. Есть еще споры и книги, есть вызов, который бросает нам всем трудная работа, есть возможность смешно рассказать
Разрядить некоторое количество своей «убойной силы» хорошо… но мало. Настает момент, когда с ней нужно познакомиться – осторожно и почтительно, не давая при этом себя зажарить – в точности как с Бабой-Ягой. «Ведьма» и «ведать» – слова однокоренные, и не только в русском языке.
Горе уму, или Невидим у баб ум – и дивен [16]
16
Вторая часть заголовка – палиндром, то есть «перевертыш», фраза, которая одинаково читается и слева направо, и справа налево.
Один мой знакомый – между прочим, профессор психологии – любит повторять, что воистину умные женщины – это те, кто успешно скрывает свой ум, дабы он не раздражал окружающих неуместным блеском. Другой, полагая себя человеком без предрассудков, с восхищением отозвался об общей приятельнице: «Такая умная – любого мужика за пояс заткнет!». Он искренне считает, что выставил наивысший балл. Аплодисменты, переходящие в овацию. Все встают.
Оба эти высказывания принадлежат вполне милым и цивилизованным людям, отнюдь не женоненавистникам. Не сознательным женоненавистникам – пожалуй, так будет точнее. Поговорок типа «Курица не птица, баба не человек» они не употребляют: вульгарно. Вот изящную шутку про морскую свинку («Женщина-ученый – это как морская свинка: и не морская, и не свинка») – это да, это пожалуй. В сущности, оба господина представляют весьма почтенную традицию – уютно расположились в хорошей компании воспитанных джентльменов разных времен и народов. Хотите послушать? Легко!
«Пишущая женщина совершает два преступления: увеличивает количество книг и уменьшает количество женщин». Еще? «На ученую женщину мы смотрим как на драгоценную шпагу: она тщательно отделана, искусно отполирована, покрыта тонкой гравировкой. Это стенное украшение показывают знатокам, но его не берут с собой ни на войну, ни на охоту, ибо оно так же не годится в дело, как манежная лошадь, даже отлично выезженная». Что, еще? «Думающие женщины – это те, о которых не думают». Между прочим, очень приличные авторы: Шоу, Юлиан Тувим, Лабрюйер. Который где, не скажу. Представляете, идет телевикторина «Наши умницы», восемь специально отобранных эрудиток отгадывают авторство вот таких или еще похлеще афоризмов, победительница получает «Британскую энциклопедию» в компьютерной версии. Не самый зловещий вариант телевизионного театра абсурда, между нами говоря.
Все это довольно занятно хотя бы тем, что проливает скудный свет на дремучие мифы, касающиеся так называемого женского ума. Один из них гласит, что наличие интеллекта делает женщину непривлекательной и ведет ко всяческим огорчениям: ее не любят, она остается одинокой и несчастной, а там и характер портится от зависти – в общем, все плохо. Все знают, что это далеко не всегда так, но миф предполагает грандиозные обобщения и игнорирует всякие там причинно-следственные тонкости. Но если вдуматься в эту своеобразную кривую логику, которую принято приписывать именно женским рассуждениям, то получится, что так называемая «умная женщина» как раз тем и неприятна (или неудобна), что будет использовать это свое свойство для вышеупомянутого «затыкания за пояс». Кого? Да уж наверное не соперниц на телевикторине.
Получается, что в дискуссии о том, хорошо ли женщине быть умной, затронуты щепетильные моменты борьбы за лидерство, конкуренции и власти. А там, где затронуты интересы, трудно ожидать непредвзятых суждений. Заметим, что оба моих знакомых, высказавшихся по данному вопросу, возможность этого самого ума не отрицают, просто один находит его наличие довольно неудобным – как если бы речь шла о каком-нибудь физическом излишестве, которое лучше скрыть, а другой в качестве эталона подразумевает интеллект среднестатистического мужчины. За обоими высказываниями внятно просматривается личная позиция: умная женщина, как нынче говорят, напрягает. Но может быть, это вовсе не ее проблема?
Дамы, чей ум признавался всеми, в истории немногочисленны. Это, разумеется, говорит лишь об условиях, в которых оное качество возможно было проявить. «Несчастненькими» их никак не назовешь. Властные, склонные к авантюрам, порой неразборчивые в средствах и связях, эти женщины даже как-то заставляют забыть о том, были ли они счастливы: политика, творчество или науки для них важнее. Может быть, дело в том, что высокое происхождение плюс чисто мужские ценности и амбиции просто позволили их уму развиваться? Были ли несчастливы Елизавета Английская или княгиня Дашкова, мадам де Сталь или Голда Меир? Да не более, чем их современники монархи, писатели или политики.
Похоже, что расцвет или увядание женского ума очень зависят от окружающей социальной среды, ее возможностей и предрассудков. Если окружающие смотрят на интеллектуальное развитие девочки косо и неодобрительно, с готовностью указать ей «ее место» («Ты бы лучше за походкой последила, чем неизвестно зачем глаза портить!»), девочке оставляют не так уж много возможностей. Недаром многие замечательно умные дамы писали в мемуарах об одиноком детстве: недоглядели, не наставили на путь истинный, то есть – недотюкали. Чтение, размышления и наблюдения той окружающей жизни, какую Бог послал, – вот вам и источник последующей независимости суждений. А отсутствие практики отношений со сверстницами, умения щебетать, легко ссориться-мириться и прочее – залог трудных и часто чересчур серьезных отношений с миром вообще. И эти трудные отношения могут в свой час принести невиданные плоды: зоркий взгляд, чуткое сердце, силу духа.
Много можно было бы привести свидетельств, но, поскольку свободный жанр позволяет мне иметь дело только с любимыми авторами, их и призову. Туве Янссон, создавшая мир муми-троллей, а позже – пронзительную взрослую прозу, пишет в автобиографической повести «Дочь скульптора»:
«Если проплыть на лодке сотню миль по морю и пройти сотню миль по лесу, все равно не найдешь ни одной маленькой девочки. Их там нет, я слышала об этом. Можно ждать тысячу лет, а их все нет и нет. […] Я всегда прыгаю правильно, я уверена и сильна, а теперь я приближаюсь, подпрыгивая, к последнему морскому заливу, который мал и красив и при этом – мой собственный. Здесь есть дерево, на которое можно взбираться, дерево с ветвями до самой верхушки. Ветви похожи на лестницу Иакова, а на верхушке сосна сильно раскачивается, потому что теперь дует с юго-запада. Солнце успело взойти до утреннего кофе.
Если даже тысяча маленьких девочек пройдут под этим деревом, ни одна из них не сможет даже заподозрить, что я сижу наверху. Шишки – зеленые и очень твердые. Мои ноги – загорелые. И ветер раздувает мои волосы».
Это – начало и конец новеллы «Морские заливы» [17] . Героине лет пять, у нее чудесные родители, они учат ее править лодкой, собирать грибы, «правильно прыгать» и уверенно чувствовать себя в лесу и на море; они к тому же творческие люди и любящие папа и мама. Но маленьких девочек в этом мире нет, и какими же идиотками эти самые маленькие девочки могут показаться ребенку, способному встать до света и отправиться на одинокую прогулку на «свой залив»!
17
Янссон Т. Дочь скульптора. – СПб: Амфора, 2001.
Конец ознакомительного фрагмента.