Я вернулся за тобой
Шрифт:
Я же остаюсь одна в целой аудитории. Поначалу даже приходит шальная мысль поплакать. И не важно, что повода нет, просто хочется иногда снять напряжение, пустив слезу. Эля, изучающая на курсе психологию клиента, говорила не раз, что слезы действуют не хуже сладкого. Поплакал и часть негатива ушла с жидкостью. И я бы, наверное, поверила, если бы она в тот же момент не заговорила про мужские жидкости, далекие от слезных протоков.
Но поплакать мне не дает вибрация телефона. И будь это Мирон я бы даже отвечать не стала, но имя в шапке электронного письма позволяет мне отбросить все тревоги и просто пообщаться.
Глава 18.
Я сажусь на подоконник и поджимаю ноги, вглядываясь в экран телефона. Миранда.
Так зовут мою подругу по переписке. Она никогда не рассказывает о себе, кроме самого очевидного.
Живет в Англии, работает фотографом, что подтверждает постоянные снимки людей, которые она мне высылает. Еще ей двадцать пять лет, и она не хочет замуж. Говорит, что сидеть и варить по утрам овсянку не для нее. На такие вещи я стараюсь не реагировать, не принимать на свой счет. Потому что последний год именно этим занимаюсь. Полностью завишу от мужчины, варю ему овсянку. Живу или существую…
И, наверное, не начнись это случайное общение, я бы уже сошла с ума.
Тяжело переварить все, что с тобой произошло. Тяжело переживать, когда некому рассказать, не с кем поделиться. Миранда стала моим личным дневником, которая выслушивает изливания и не дает советов. Раньше не давала. Может так и оставалось бы, не заговори я в очередной раз про идеального со всех сторон Алекса.
Он ей не нравится. Миранде не нравится, что я от него настолько зависима. Соглашаюсь с ее мнением, но продолжаю жить по-своему. Потому что с одной стороны она права, Алекс замечательный, но слишком хорош для той, что дает себя облапать на обочине, но с другой, с ним я чувствую себя в безопасности, уверена, что завтра мне не придется снова идти работать в шашлычную, где однажды меня чуть не изнасиловали. Ей легко говорить, когда она не обременена обязательствами, свободна как ветер, а у меня Даша. Миранда мой мираж, оазис в пустыне из бесконечного отчаяния и ненависти к самой себе за порочные мысли, которые возникают каждый раз, когда я думаю о свободе. Она у меня четко ассоциируется с Мироном. С тем, как мы набирали скорость, с тем, как я кричала, высунувшись из окна.
О том, как было я всегда молчу. О Мироне. Словно, если я вскрою эту рану, оттуда польется черная гадость ненависти и отвращения, а так же голода, который Алекс не может во мне утолить.
Мы долго общаемся, я рассказываю о парне Даши, о броме, которым пичкали Алекса. Она посылает мне смешливые смайлики и снова говорит, что это ли не знак его бросить.
И в голову закрадывается мысль.
«Миранда, ты лесбиянка? Почему ты так хочешь, чтобы я рассталась с Алексом. Ты же знаешь, что он для меня многое сделал»
«Я не лесбиянка. Просто из всех твоих писем видно, как раз, что ты глубоко ему обязана, что он очень красивый, что им приятно любоваться, но ни слова о том, что ты его любишь. Зачем жить с человеком, которого не любишь?»
«Потому что тот, которого люблю… — печатаю и тут же стираю. Я этого не писала. И не думала. Я не люблю Мирона. Вырвала любовь с корнем, когда сходила к врачу месяц спустя после нашей ночи. Теперь он лишь воспоминание. А Миранда слишком много на себя берет. Она должна просто слушать, а не давать советы. И ведь раньше так и было. Это полгода назад она начала активно толкать меня к расставанию. Ну правда еще к саморазвитию. Была против модельной
Наверное, вот эта не вера в мои силы заставила меня по итогу ходить, рвать заднику и обманывать Алекса. Потому что я не слабовата. Потому что я могу.
— Девушка. Занятия давно окончены. Я закрываю аудиторию. – Голос врывается в мой нереальный мир обид, и я спрыгиваю. Подбираю сумку и иду на выход.
На крыльце стою, вдыхая летний воздух, оглядывая стоянку. Ровера Алекса предсказуемо нет. Да и Мирон здесь вряд ли появится.
Хорошо, что я пошла на эти дополнительные занятия. Надо еще куда-нибудь записаться, иначе скоро мысли сожрут меня. Они уже притаились, выжидают, чтобы полноценно занять мою голову. Сожрать принципы. И на повестке дня только одно Слова «Мирон и шанс от него избавиться». Нельзя допускать, чтобы он снова ко мне приблизился, нельзя допускать, чтобы он снова встал между мной и Алексом.
Ведь я была почти его, готова была отдать девственность, уже готова была подарить себя ему без остатка, но была одна проблема. Я не возбуждалась. По дурости ляпнула это Мирону и он предложил проверить.
До проверялся, сукин сын.
Закрываю лицо руками, вспоминая те постыдные минуты и свои собственные стоны, когда проверку Мирон начал языком у меня между ног. Так уверено, словно знал куда именно жать, с какой скоростью трахать.
Я снова возвращаюсь в тот момент, когда тело летало, а крепкие руки обнимали меня до хруста, а теплые губы шептали на ухо:
— Люблю тебя, моя капризулька.
Как током. Сразу, все тело, и я дергаюсь, потому что это не голос из прошлого. Он реальный, чуть огрубевший, словно он кричал. Но самое главное запах. Это же не может быть воспоминание четыре д.
Мирон здесь и в наглую меня сжимает руками, а я как дура принимаю его касания, стояк в задницу и язык на мочке уха. И что я делаю?
Наслаждаешься?
Нет, господи, что я делаю, стою на крыльце университета и изменяю Алексу?
Выворачиваюсь резко, даю пощечину и отбегаю. Ради самой себя. Мне мало этого удара, хочется вцепится ногтями в красивое лицо и рвать в мясо. За то, что уехал. За то, что вернулся и бередит старые раны, издевается. Но самое главное за то, что все еще люблю.
— Убирайся Мирон. Оставь меня в покое.
— Только когда ты удовлетворенная и оттраханная будешь валяться на моем диване.
— Точно, — выплёвываю с отвращением. – А на утро ты уйдешь уже по какой-нибудь другой причине. Плохо сосала или не достаточно прогнула спину?
— Ты отлично сосешь, Саш. Член до сих пор помнит.
— Заткнись! – ору я и хочу сделать шаг, но реву, закрыв лицо руками, а он уже рядом. – Просто уйди, я не вернусь к тебе! Ты уничтожил меня, теперь я с Алексом. Я в безопасности.
Шиплю тигрицей, когда он пытается меня коснуться.
— Я люблю тебя, Саш. Я никуда не денусь.
Эти слова, как призрак из прошлого. Я столько раз прокручивала их в своей голове, пытаясь найти хоть ноту фальши. Но он казался таким искренним, таким настоящим. А сейчас от его реальности тошнит. Он должен был остаться в прошлом. В старом фотоальбоме юности, где фотографии, обязательно, выцветут и ты с трудом сможешь найти себя. Вот и Мирона пора потерять, фотография должна стереться, образ должен померкнуть. Уже навсегда.