Шрифт:
Глава первая
А письма все приходили, и приходили… Письма оттуда, письма отсюда, письма отовсюду… С Севера и Юга, с Востока и Запада — письма, письма, письма — все они требовали ответа… В них говорилось:
«Расскажите подробней о том, что происходит после смерти. Расскажите подробней о том, ЧТО такое смерть. Мы не понимаем смысла смерти, а того, что вы говорите, нам недостаточно, поскольку вы не проясняете суть вопроса. Расскажите нам обо всем…»
Вот так, сам того не желая, я был вынужден написать семнадцатую книгу. И согласно общему
Посвящается Джону Хедмену, который верит,
и доктору Брюсу Данмету, гуманисту и человеку,
чья жизнь делает честь всему человечеству
Мисс Матильда Хокерсниклер, [1] что жила в районе Аппер-Литл-Паддлпетч, сидела у полураскрытого окна. Книга, которую она читала, захватила ее целиком. Похоронный кортеж прошел, незамеченный ее тенью за украшавшими ее окна тонкими кружевными занавесками. Перебранка между двумя соседями прошла неотмеченной дрожанием цветов аспидистры, обрамлявших центр нижнего окна. Мисс Матильда читала.
1
В именах людей и в названиях улиц ощущается авторская игра слов: Hockersnickler можно было бы «перевести» как «Рейнвейндринкинг», Upper Little Puddle-patch — «Верхний Малый Непролазный Околоток». — Прим. перев.
На минуту отложив книгу на колени, она подняла на лоб свои очки в стальной оправе, чтобы потереть покрасневшие от напряжения глаза. Затем, вернув очки на свой весьма выдающийся нос, она принялась читать дальше.
Сидевший в клетке зелено-желтый попугай, с глазами-бусинками, надменно следил за нею с некоторым любопытством. Вдруг послышался его хриплый вопль:
— Полли хочет выйти! Полли хочет выйти!
Мисс Матильда Хокерсниклер подскочила так, словно ее кто-то толкнул.
— О Господи! — воскликнула она. — Прости меня, моя крошка: я совсем забыла перенести тебя на твою жердочку.
Она осторожно открыла дверцу золоченой проволочной клетки и, запустив туда руку, сняла с шеста слегка потрепанного старого попугая и бережно извлекла его на волю.
— Полли хочет выйти, Полли хочет выйти! — снова проскрежетал попугай.
— Ах ты, глупая птица, — ответила ему мисс Матильда. — Да ты УЖЕ вышел! Сейчас я посажу тебя на жердочку.
С этими словами она посадила попугая на перекладину, закрепленную на полутораметровом шесте, основанием которому служило что-то вроде подноса или поддона для крошек. Осторожно обвив тонкой цепочкой лапку попугая, она затем проверила, полны ли чашки с водой и кормом, что стояли у основания шеста.
Попугай взъерошил свои перья, а затем положил голову под крыло, то воркуя, то громко чирикая.
— Ах, Полли, — сказала Мисс Матильда, — лучше бы ты почитал со мной эту книжку. Здесь все говорится о том, что мы представляем собой, когда нас здесь нет. Я хотела бы знать, во что
Она снова взяла книгу с колен, но, не успев поднести ее к глазам, вдруг замерла в нерешительности и вновь отложила, потянувшись за длинной вязальной спицей. А затем, нежданно обнаружив удивительную для ее возраста гибкость, она с видимым наслаждением почесала себя вдоль спины между лопаток.
— Ах, — воскликнула она, — какое облегчение! Что-то мне мешает за корсажем. Волос туда попал, что ли? Почешука я еще — это так успокаивает.
И она с новой силой принялась чесать себя вязальной спицей, причем ее лицо так и светилось от удовольствия.
Не найдя мешавшего ей предмета у себя за спиной, но несколько уняв свой зуд, она отложила спицу и взялась за книгу.
— Смерть, — сказала она себе, а возможно беспечному попугаю, — если бы знать, что и ВПРАВДУ думает автор о том, что будет после смерти.
Она на мгновение остановилась и потянулась к дальнему краю ящика с аспидистрами, чтобы взять несколько засахаренных фруктов, которые там хранила. Затем опять со вздохом поднялась и подала одну фруктовую конфетку свирепо таращившемуся на нее попугаю. Стремительным движением птица схватила угощенье и зажала его в своем клюве.
Мисс Матильда, на этот раз держа в одной руке спицу, во рту — конфету, а левой рукой придерживая книгу, снова уселась и продолжила чтение.
Она останавливалась еще несколько раз:
— Почему это наш проповедник всегда говорит, что если человек не является добрым католиком — то есть добрым прихожанином, — то ему не достигнуть Царствия Небесного? Что, если духовник не прав и люди иной веры также отправляются к Небесам?
Она опять впала в молчание, и лишь иногда тихо бормотала, стараясь уяснить себе значение некоторых наиболее непонятных слов. «Хроники Акаши», «астральное путешествие», «Небесные поля».
Солнце катилось через крышу ее дома, а мисс Матильда все сидела и читала. Попугай спал, спрятав голову под крыло. Лишь изредка устраиваясь слегка поудобнее, эти двое проявляли признаки жизни. Но когда где-то вдалеке пробили часы на церковной башне, мисс Матильда вздрогнула и очнулась.
— Ах Ты Боже мой, Боже Ты мой! — вскричала она. — Я ведь собиралась попить чаю и отправиться в церковь, на собрание прихожанок.
Она быстро вскочила и аккуратно вложила резную закладку в книжку в бумажной обложке, которую затем спрятала под швейный столик.
Она пошла готовить свой запоздалый чай, и в это время, пожалуй, только попугай мог разобрать ее невнятный шепот:
— Да, хотела бы я знать, во что действительно верит этот автор… Хотелось бы мне с ним поговорить. Это было бы такое утешение!
А на далеком-далеком солнечном острове, который так и останется безымянным, хотя мог бы иметь какое-то название, поскольку все описанное здесь является правдой, в густой тени столетнего дерева томно раскинулся Цветной Джентльмен. Ленивым жестом он отложил недочитанную книгу и потянулся к сладкому плоду, что заманчиво свисал с ветки над его головой. Праздным движением он сорвал этот плод, проверил, нет ли в нем насекомых, и лишь затем опустил его в свой вместительный рот.