Я вижу тебя
Шрифт:
«Интересно, почему она ничего не сказала о Мигеле, — подумал Олдридж. — Ради всего святого, с чего бы ей о нем говорить, идиот?»
Потом профессор прошел в прихожую и едва не проглотил язык. Не может быть. Это невозможно. Олдридж нашарил выключатель, и прихожую залило светом от небольшой люстры, висевшей над его головой.
«Наверное, — подумал Олдридж, — это всего лишь сон»
А раз так, то просыпаться он не
Мигель был у него дома. Мигель был голым у него дома. Мигель был голым, за исключением красных джоков, обрамлявших его роскошную задницу. И Мигель — голый, помимо красных джоков — стоял на коленях на встроенной скамейке, выставив свою задницу на показ, руки были разведены в стороны и привязаны к перилам над скамейкой каким-то красным, атласным материалом.
— Твою мать! — воскликнул Олдридж.
Мигель, насколько было возможно, повернул голову в его сторону.
— Долго же ты добирался до дома, док. Не то, чтобы мне неудобно, но знаешь, быть перевязанным, как подарок, не так весело, как говорят?
— Что ты здесь делаешь? — потребовал ответа Олдридж.
Мигель на пару секунд задумался.
— Ничего такого. Я связан, если не заметно.
Олдридж двинулся в сторону Мигеля.
— Не смешно. Все это не смешно. Ты вломился в мой дом.
— Я ключом воспользовался. Взлома не было. Кстати, ключ нужно понадежнее перепрятать. Кто угодно мог просто войти сюда.
— Кто угодно мог, — возмутился Олдридж.
— Ну, я же не кто-то, papi, — слова Мигеля одновременно были и мольбой и упреком.
И это правда. Он не просто кто-то. Мигель каким-то образом стал чем-то большим, чем просто красивым телом, на которое можно пускать слюни.
— Кажется, ты очень доходчиво дал понять, — надпись на резинке трусов гласила: «секс-игрушка», повторяясь снова и снова, и обводила узкую талию Мигеля. — Пытаешься на что-то намекнуть? — Олдридж провел пальцем по резинке.
Все тело Мигеля содрогнулось.
— Еще как. Может, объявление дать в университетской газете?
— Не надо, — ответил Олдридж, рука сама собой поползла вверх по спине парня. — Этого достаточно. Ты завладел моим вниманием, Мигель.
«С того момента, когда впервые тебя увидел».
— Слава богу. Слушай, на случай, если сейчас это не слишком очевидно, я поясню. Я хочу тебя. Я хотел тебя несколько месяцев. Постоянно о тебе фантазирую. Того первого раза мне было недостаточно. Даже близко. Поэтому я самостоятельно проник к тебе в дом, привязал себя к перилам и купил эти джоки только ради тебя. И я надеюсь, тебе нравится, потому что как бы это ни было странно, ощущать себя связанным и оставленным кому-то в качестве подарка в некотором роде сильно возбуждает. Особенно, когда этот кто-то — ты, papi
Олдридж сжал ладонью плечо Мигеля.
— Чего ты хочешь?
— Все, что ты посчитаешь
— Я могу кусать тебя?
— Да, — простонал Мигель.
— И трогать, как мне хочется?
— Пожалуйста.
Олдридж начал включаться в игру. Хотя это уже не игра, когда ты добрался до желанного, далеко переступив черту секс-переписки. На самом деле, сейчас еще лучше. Олдридж мог прикасаться ко всему, что нравилось и не волноваться, как сам отреагирует на ответную ласку. Идеально. Олдридж провел ладонью вниз по позвоночнику Мигеля, где кожа и покрывающие кости ткани были тонкими, нежными и очень чувствительными. Мигель вздрагивал под пальцами Олдриджа, и профессор почувствовал, как внутри задрожало что-то незнакомое.
Власть.
Он знал, что секс и власть неразрывно существовали на физическом и духовном уровнях. Но до сегодняшнего дня и не подозревал, что эта сила перейдет в его распоряжение. Это была пьянящая мысль.
— Ты полностью отдал себя в мои руки, — изумился Олдридж.
— С некоторой помощью друзей, да. Я справлюсь, только не с самостоятельным связыванием. Без помощи не обошлось.
Олдридж тихо рассмеялся, снова коснувшись резинки трусов. Он оттянул ее и щелкнул по коже Мигеля, вынуждая мальчика вздрогнуть. Олдридж погладил ладонью слегка порозовевшую кожу.
— Не уверен, что знаю, как это делать, — признался Олдридж. Ему необычайно нравилась новоприобретенная сила, но он не чувствовал себя в праве ей пользоваться.
— Знаешь. Я читал твои сообщения. Ну, то есть. Я знаю об этом. Перестань много думать, док.
Олдридж шагнул к Мигелю, лизнул, а затем укусил шею.
— Такое чувство, что ты на самом деле уверен, что я тебя хочу.
— Я знаю, что ты меня хочешь. Я чувствую твой член, когда ты ко мне наклоняешься. У тебя на меня стоит.
Вместо ответа Олдридж проследил дорожку губами вверх по шее Мигеля до мочки уха. Он прикусил ее, а потом втянул в рот до укола боли.
— Да. Я хочу тебя. Я хочу отыметь тебя, — слова не казались слишком уж сногсшибательными, но для Олдриджа такими и были. — Хочешь мой член, Мигель?
Мальчик издал придушенный звук.
— Боже мой, да, но...
От этого сомнения что-то в желудке Олдриджа сжалось, но он все равно обнял торс Мигеля руками. Он нащупал соски мальчика и потянул за них, поиграл, пока они не заторчали острыми пиками и не стали горячими на ощупь.
— М-м?
Мигель застонал.
— Но я чаще всего трахал сам, чем меня, и имел опыт только с двумя членами. С одним было неплохо, а вот со вторым... не очень.
Олдридж заметил, что презервативы и смазка лежали на скамейке рядом со стоявшим на ней Мигелем.
— Но ты предлагаешь мне трахнуть тебя? — вышло вопросом.
— Да! — восклицание получилось мучительным. — Да я, мать твою, только об этом и думаю. О твоем члене внутри меня. Понимаю, как хреново это звучит, но мне уже на все глубоко плевать. Я хочу тебя.