Я — вор в законе: Мафия и власть
Шрифт:
— А сколько стоит выпуск газеты?
— Смотря каким тиражом. Нынешним — тысяч восемь баксов максимум.
— Всего-навсего? — хмыкнул Варяг. — Н-да, это надо же было так обвалить тираж! Вначале-то у них было сто тысяч!
— Но вы же читали газету, — возразил Чижевский. — Это же полная… — Он сделал паузу. — Полная галиматья. Я прочел несколько номеров и даже не улыбнулся ни разу. Удивительно, как они теперешний тираж еще умудряются кому-то рассовывать.
— Короче говоря, — подытожил Варяг, — фирма есть и готова работать, но ее приобретение будет иметь смысл лишь в том случае, если мы найдем хороших редакторов — остроумных, с творческой жилкой, умеющих найти свою нишу на рынке, уловить то, что требуется аудитории, и в первую
— Легко сказать, — уныло произнес Чижевский. — Где ж их взять-то?
— Ладно, — подытожил Варяг, — покупайте фирму на себя и оплачивайте все их долги из нашей черной кассы. Не настолько же оскудела земля русская, чтоб мы не смогли поднять какой-то там «Московский экспресс»!
На ловца, как известно, и зверь бежит — вскоре знакомый писатель, работавший в редколлегии весьма известного журнала «Подъем», пригласил Варяга на мероприятие, проходившее в редакции этого престижного издания.
Прослушав рассказы Зощенко в исполнении популярного и действительно очень одаренного актера, а затем выступление виртуозов джаза (к которому Варяг остался абсолютно равнодушен), гости переместились в соседний просторный зал, где были накрыты столы для фуршета. Знакомый писатель не соврал, обещая вкусное угощение: тарталетки и прочие закуски были действительно приготовлены на славу. Варяга особенно порадовало то, что из напитков присутствовали не только традиционные водка, шампанское и джин, а и его любимые российские виноградные вина. Появление «Муската Мысхако» Варягу показалось просто маленьким чудом — до тех пор, пока пригласивший его писатель на намекнул прозрачно на то, что редколлегия была бы счастлива заиметь спонсора в лице «Госснабвооружения». Выходило, что гостеприимные хозяева угадали вкус Варяга отнюдь не случайно. Впрочем, к ситуации он отнесся с юмором и, уплетая за обе щеки ломтики жареного картофеля, намазанные смесью сыра и тертого чеснока, озирался по сторонам, прислушивался к разговорам и незаметно переходил от стола к столу — как бы для того, чтобы поздороваться со знакомыми. Без определенной доли везения ему пришлось бы посетить множество таких тусовок, прежде чем он нашел бы нужных ему людей. Однако в тот день Фортуна оказалась на его стороне. В самом углу зала он увидел компанию молодых людей лет тридцати, отгородившуюся столиком от людской толчеи. Молодые люди азартно спорили о чем-то и то и дело начинали заразительно хохотать.
— Как же вы призываете меня создавать прекрасное и одновременно порицаете труд?! — возмущенно возопил рыжий толстяк.
Оба его собеседника — мрачный приземистый брюнет и зеленоглазый шатен с одутловатым лицом — сардонически расхохотались в ответ.
— Ваша тупость скоро войдет в поговорку, — заявил шатен.
— Вот именно, — поддержал его брюнет и одним глотком осушил стопку водки, после чего жестом потребовал у рыжего толстяка сигарету.
Тот заворчал, открывая пачку:
— Тоже мне, отражатели прекрасного — сочиняют всякие дурацкие песенки, всякие бредовые статейки…
— А вы как думали? — самодовольно отозвался шатен. — Прекрасное живет и в самых малых формах. Все зависит от личности художника.
Варяг стоял опершись локтем о столик, вполоборота к спорящим, попивая мускат и делая вид, что оглядывает зал. В последних фразах насчет «статеек» и «малых форм» для него уже содержалась положительная информация. Ребята, видимо, не были снобами, которые готовы скорее голодать, но не писать для заработка. Варяг тоже считал, что настоящий профессионал вполне способен раскрыть то лучшее, что в нем заложено, даже работая на заказ и для заработка. Все указывало на то, что эти спорщики, доставившие Варягу несколько веселых минут, от работы не бегают.
— Прошу прощения… — обратился Варяг к трем приятелям. Те тотчас же прервали спор и уставились на него доброжелательными взглядами людей, всюду ищущих повод для веселья. — Прошу прощения, господа, вы случайно не художники? Мне кажется, я видел вас недавно на выставке в Манеже. Меня в одной газете, которая только начинает выходить, просили подыскать художников для сотрудничества…
— Да, мы художники, — приосанился шатен. — Художники слова!
— Вы могли видеть нас в Манеже, — начал объяснять толстяк, — но не потому… То есть именно потому…
— Так как же насчет сотрудничества в газете? — перебил его Варяг.
Толстяк с неожиданной для художника деловой хваткой принялся выяснять, о какой газете, о каких формах сотрудничества и о каких заработках идет речь. Хотя вся троица произвела на Варяга чрезвычайно благоприятное впечатление, условия, которые он назвал, были весьма скромными — друзьям пока не следовало знать, что за газетой стоят какие-то деньги.
— Мой друг рассчитывает поднять тираж и в соответствии с ростом тиража поднять зарплату, — пояснил Варяг. — А для этого он ищет талантливых людей.
Он дал друзьям телефон Чижевского, которому предстояло выступать официальным главой фирмы-издателя, и предложил обговорить с этим человеком детально все вопросы. Сам он уже прикидывал в уме, какие инструкции дать полковнику для будущего разговора.
— Для нас принципиальное значение имеют не столько деньги, сколько две следующие вещи, — сказал брюнет. — Первая: мы полностью определяем состав номера, без всякой цензуры со стороны владельца, и вторая: мы приходим и уходим, когда хотим.
Брюнет испытующе посмотрел на Варяга. Видимо, поэт раскусил собеседника и понял, что тот имеет вовсе не косвенное отношение к газете, о которой шла речь.
Варяг пожал плечами и с деланным безразличием произнес:
— Я думаю, что это вполне разумные требования.
На следующий же день вся троица встретилась с Чижевским. Варяг удивился такой оперативности, поскольку видел, с какой силой художники слова налегали на даровые горячительные напитки. Однако к Чижевскому все трое явились свежими, трезвыми и в прекрасном настроении. Условия их удовлетворили, и они незамедлительно приступили к работе. Троица избрала рыжего толстяка главным редактором, несмотря на его отчаянное сопротивление, а двое других были назначены его заместителями. При этом брюнет сказал толстяку: «Вы помоложе, друг мой, так что если нас бросят в застенки за наши писания, то вы выйдете оттуда еще полным сил, а мы выйдем дряхлыми старцами. Поэтому сидеть в качестве главного редактора должны вы, так будет справедливо». После долгой и жаркой дискуссии название газеты решено было оставить без изменения, и вот теперь Варяг сидел и читал уже десятый номер «Московского экспресса». Чтение доставляло ему истинное наслаждение, и даже не столько конкретные примеры остроумия авторов, сколько сам парадоксальный стиль их мышления. Таким стилем отличалось большинство материалов, и это заставляло Варяга подозревать, что, несмотря на обилие мелькавших на газетных полосах фамилий авторов, троица сама пишет практически весь номер, укрываясь под различными псевдонимами. Впрочем, художники слова этого и не скрывали, объясняя неистощимость своей фантазии банальным желанием получить гонорар. В ходе предварительного разговора с новыми редакторами Чижевский намекнул им о том, что газета должна иметь вполне определенную, то есть резко оппозиционную, политическую ориентацию и политически окрашенные материалы должны занимать значительную долю объема каждого номера. Это было единственное условие, как-то ограничивавшее самостоятельность новых сотрудников.