Я - вор в законе
Шрифт:
Это был другой человек, и в то же время это был он.
– А представьте себе, если вы надумаете, скажем, отрастить усы или бороду. Вас и родная мать не признает.
– Если говорить об эстетике, где я буду выглядеть поприличнее? – смог улыбнуться Варяг.
– Вы интересный мужчина, – вполне серьезно говорил врач, – но после этой операции женщины сочтут вас особенно привлекательным, и – говорю на языке красавиц, которые готовятся к конкурсу красоты, – у вас улучшится форма носа, другим станет подбородок, будут подтянуты к самому черепу уши. После
– Доктор, у меня к вам есть одна просьба.
– Пожалуйста, готов выполнить любую вашу просьбу.
– На груди у меня есть наколка: крест с двумя ангелами. Прошу вас, не выводите ее, она мне очень дорога. Расстаться с этим рисунком для меня все равно, как если бы у меня отобрали орден, который я заслужил бы кровью. Эту наколку не будет видно, даже если расстегнуть верхние пуговицы на рубашке.
Доктор удивленно вскинул брови.
– Хорошо, – внимательно посмотрев на Варяга, медленно произнес он. – Вы готовы к операции?
– Когда будете делать?
Доктор посмотрел на часы:
– Через пятнадцать минут.
– Готов. Только у меня к вам будет еще одна просьба...
– Об этой просьбе я уже знаю. Вы не увидите следов крови. Проходите, пожалуйста, вот в эту дверь. Здесь все уже готово к операции.
...В клинике Варяг пробыл почти две недели, и, когда наконец сняли бинты, Варяг отважился взглянуть в зеркало. Себя он не узнал. С прежним лицом он казался себе значительно привлекательнее, сейчас же на него смотрел молодой незнакомый мужчина с грустным выражением глаз. Где уж тут говорить об эстетике, хмыкнул Варяг, разглядывая свое новое приобретение. Но доктор предупредил его, что должно пройти время, прежде чем он отвыкнет от себя прежнего и привыкнет к своему новому обличью.
Очень удивили его пальцы, они казались ему слишком белыми, почти женскими – не было даже темных точек от прежних «перстней». Он не забыл расстегнуть рубаху – на груди наколка законника: крест и летающие ангелы, именно крылья небесных созданий должны унести его в новую жизнь.
Когда отеки и синяки, оставшиеся после операции, спали, в клинике появился Ангел – подтянутый, хорошо одетый, веселый. Пока Варяг переодевался, Ангел переговорил о чем-то с доктором.
Потом, с интересом поглядывая на новое лицо Варяга, повез его в ресторан – отметить новое рождение. По дороге он передал ему небольшую папку.
– Здесь все документы, которые потребуются тебе для новой жизни, – паспорт, свидетельство о рождении, – он улыбнулся своей скупой улыбкой. – Теперь тебя зовут Владислав Геннадьевич. Ты не будешь обижаться, если я буду называть тебя Владиком?
Варяг взял паспорт. Действительно, на отметке «имя и отчество» красивым писарским почерком было выведено: «Владислав Геннадьевич».
– Называй.
– Так вот, Владик, мы выписали тебе даже аттестат об окончании средней школы, полагаем, что очень скоро он тебе может пригодиться. Сможешь все это запомнить?
Варяг хмыкнул. Ему хотелось знать: всерьез это у него спросил Ангел или пошутил.
Ресторан оказался очень уютным; по тому, как встретили Ангела, было видно, что он здесь желанный гость.
– Нам отдельный зал и девочек, – уверенно распоряжался Ангел. – И чтобы накрыто было так, как для себя.
– Все будет по высшему классу, – суетился вокруг них толстый потный человечишка. – Не пожалеете. Что-то давно вас не было?
– Занят был.
Толстяк укатился на своих коротеньких и подвижных, словно шарниры, ножках.
– Что это за чудо? – поморщился Варяг.
– Директор ресторана, – отвечал Ангел. – Это одна из точек, где мы стрижем «капусту».
– И какой процент?
– Немного, двадцать процентов.
Отведенный для них зал был небольшим, но очень уютным. Столы и стулья выполнены под старину с красивой резьбой по краям, ножки изогнуты, будто прогибались под собственным весом, но это только подчеркивало их изящество. Зал назывался зеленым и вполне оправдывал свое название: с потолка лился мягкий изумрудный свет, а скатерть и занавески были одного, бледно-салатного, цвета.
– Ты будешь жить в Москве. Мы купили тебе квартиру. Постарайся эту хату не засвечивать, води баб только по крайней нужде. Связь будешь поддерживать со мной или с Алеком. А теперь давай я плесну тебе винца в рюмку! За удачу!
Скоро подошли девочки. Бедовые и красивые. Одна из них, видно, та, что была предназначена Ангелу, жалась к нему ласковой кошкой, другая села Варягу на колени.
– Я сейчас приду, мне надо выйти, – сказал Варяг, деликатно смахивая девушку с колен.
– Ты куда? – спросил Ангел, не в силах расстаться с девицей.
– Все нормально, я сейчас буду.
– Не задерживайся, а то мы будем скучать.
Варяг вышел в холл. На стене висело несколько телефонов. Вокруг никого. Он набрал номер. Повезло сразу – на том конце провода что-то щелкнуло, и он услышал женский голос. Это была Света.
– Света, это я. – Голос у Варяга внезапно охрип.
– Кто – я? – почти сердито переспросила она.
– Ты меня забыла? – Варяг вдруг испугался, что она его не узнает. – Может, вспомнишь вагон, станцию?..
– Владик!
У Варяга отлегло от сердца:
– Он самый.
– Почему тебя так долго не было? – Он слышал, как она заплакала. – Я так тебя ждала... Ты ведь давно вышел... Мне показалось, что ты меня бросил...
– Нет, но, в общем, со мной кое-что произошло.
– Что-нибудь серьезное?
Он слушал ее родной голос и чувствовал, как в груди у него согревается сердце.
– Нет, это лучше рассказать при встрече. Когда мы с тобой встретимся, то ничему не удивляйся. – Варяг вдруг испугался мысли, что, возможно, Света – заложница его новой жизни. Тем, с кем он сейчас знается, не составит труда свернуть ей шею, как цыпленку. Она может быть опасной уже потому, что знала его прежнего. Он почувствовал, как мокрая рубашка неприятно прилипла к лопаткам. – К тебе никто не заходил?