Я выбираю тебя
Шрифт:
– Спасибо. – Подавая ему сандвич, она с опозданием вспомнила, что надо включить горелку под чайником.
– Да, люди перестают называть магазин «капризом Джессики».
– А что, сначала так и было?
– Не для меня. – Она поднялась на цыпочки, чтобы достать чашку. Слейд смотрел, как вздернулся подол юбки. – Однако для большинства это выглядело смешной попыткой дочери судьи Уинслоу поиграть в бизнес. Вам нужен стакан?
– Нет. – Слейд поднес бутылку ко рту и стал пить. – Но почему вы занялись именно антиквариатом?
– Я о нем кое-что знала… И я его любила. А это очень разумно – делать карьеру на том, что знаешь и любишь, как вы думаете?
Слейд вспомнил о табельном оружии полицейского, спрятанном в спальне.
– Да, когда есть возможность. А как вы начали дело?
– По счастью, у меня были средства. Так что в первый год я только собирала вещи да делала здесь ремонт.
Чайник пронзительно заверещал, потом заплевался и отключился.
– И даже с моими средствами это было нелегко. Оформление, лицензии, изучение налогового законодательства. – Она поморщилась, ставя на стол тарелку и чашку. – Но все это необходимо для дела. Эта подготовительная работа да еще поездки за океан, покупка и продажа – от всего этого в первые два года жить не хотелось.
Она впилась зубами в сандвич.
– Тем не менее я все это любила.
"Да она и должна была это любить», – подумал он. Он чувствовал бьющую ключом энергию, хотя она сидела спокойно и пила чай.
– Давно у вас работает Дэвид Райе?
– Примерно полтора года. Самый неопределенный момент жизни, знаете, когда кончается юность, но еще непонятно, что значит быть взрослым. – И она через стол улыбнулась Слейду. – Вы понимаете, что я имею в виду?
– Более или менее.
– Вы, возможно, не так тяжело пережили этот период, – бегло заметила она. – А он не хотел нигде работать, просто отвергал сам факт, что нуждается в работе. Мы с Дэвидом вместе росли. Ничто так не уязвляет «эго» подростка, как помощь старшей сестры, которая помогает тебе прорваться.
Она вздохнула, вспомнив резкие перемены настроения, его ворчливое согласие и первоначальное отсутствие интереса.
– Тем не менее в первые полгода он перестал сокрушаться и очень скоро вырос в поистине незаменимого работника. Он очень сообразителен, особенно по части цифр. Теперь Дэвид считает, что все приходные и расходные книги, все счета – это его сфера. И ему это лучше удается, чем продажа.
– Да?
В глазах ее запрыгали смешинки.
– Он не всегда.., демократично ведет себя с покупателями. Ему лучше заниматься бухгалтерскими книгами и инвентарными списками. А я и Майкл вполне способны управиться с покупкой и продажей.
– Майкл, – прежде чем еще глотнуть пива, Слейд, как бы между прочим, повторил:
– Майкл.
– Да, Майкл ведает почти всеми закупками, во всяком случае, за рубежом.
– Разве не вы сами все покупаете?
– Ну если только здесь. А поставки из-за границы – его дело.
Джессика отщипнула кусочек от сандвича.
– Если бы я не отказалась от этого, нельзя было бы держать магазин открытым круглый год. Достаточно и того, что я присутствую на всех продажах недвижимости и на аукционах, что проводятся в Новой Англии. А Майкл… Майкл – настоящий гений по части выискивания самых драгоценных изделий.
«Интересно, насколько точна ее аналогия, – усмехнулся Слейд в душе. – Не пересылает ли Майкл через океан заодно и драгоценные камни?»
– Он занимается этим делом уже почти три года, – продолжала Джессика. – И не только хорошо покупает, но и потрясающе продает. Особенно ловко он управляется с женской клиентурой.
Она засмеялась и вновь взяла чашку.
– Он, знаете, такой изысканный – и внешне и манеры.
Слейд отметил, что в голосе ее появились теплые нотки, и задумался: «Как далеко зашли отношения между хозяйкой и продавцом? Если Адамс связан с контрабандой и одновременно он любовник Джессики…"
– В любом случае я уже избалована. – Джессика, вздохнув, расправила плечи. – Слишком давно веду дела не одна и рада, что оба они, Майкл и Дэвид, вернутся сюда на следующей неделе. Я даже могу поймать дядю Чарли на слове и принять его приглашение.
– Дядю Чарли?
Чашка застыла на полпути к ее губам.
– Дядя Чарли, – повторила она удивленно. – Это он вас прислал.
– А, комиссар! – вырвалось у него. – Я как-то никогда не думал о нем как о дяде Чарли.
– Ну, «комиссар» звучит очень уж официально, – и, хмуро посмотрев на него, Джессика Поставила чашку.
"Пожалуй, но для кого-то это единственно возможный вариант», – заключил Слейд и откинулся на спинку стула.
– Ну, я-то его зову «комиссаром». Привычка такая. А вы любите путешествовать? – Он аккуратно переменил тему и обезоруживающе улыбнулся:
– Я просто подумал, что делать закупки по всему миру интересно и забавно.
– Да, иногда. Но в основном это очень большая головная боль. Аэропорты, аукционы и таможня. – Складочка между бровями исчезла. – Я подумываю совместить деловую поездку с развлекательной следующей весной. Хочу повидаться с мамой и ее мужем. Они живут во Франции.
– Ваша мать вышла замуж вторично?
– Да, и для нее это большая удача. После того как мой отец умер, она была как потерянная. Да мы обе были в таком состоянии. – «Вот уже почти пять лет, как он умер, – подумала Джессика, – а все еще больно. Конечно, с течением времени боль притупилась, но не исчезла»'. – Нет на свете ничего тяжелее, чем потерять того, кого любишь, с кем жила всю жизнь и от кого зависела. Особенно когда считаешь, что он неподвластен воздействию времени. И вдруг раз, и его нет, и надо как-то жить дальше.
Ее голос стал низким и хриплым. Он подумал, что вот в этом понимает ее как никто.
– Я знаю, – произнес он, не подумав. Ее взгляд недоуменно остановился на его лице.
– Знаете?
Слова Джессики разбередили его собственную рану, и, сам того не желая, он ответил:
– Мой отец был полицейским, пять лет назад его убили во время операции по перехвату.
– О, Слейд! – И Джессика дотронулась до его руки. – Как ужасно, как ужасно это было для вашей мамы.
– Жены полицейских привыкают жить с постоянным ощущением опасности.