Я зарекалась любить
Шрифт:
Мы еще долго и непринужденно болтали, я попыталась расшифровать ему некоторые аспекты женской логики. Впрочем, он и без того пользовался популярностью. И дело не просто в его красоте. В его открытости, наивности и доброте было столько очарования, что все уловки казались подхалимными и лживыми. Он, как большое солнышко, озарял все вокруг светом, от его тепла было невозможно скрыться.
========== Глава 20 ==========
Все воскресенье я провела, уткнувшись носом в монитор своего ноутбука и отрываясь только на периодические попытки заварить себе чай. Я настолько увлекалась работой, что, когда вспоминала о своей большой желтой кружке, напиток был противно холодным - приходилось заваривать снова. К концу дня я удовлетворенно перепроверяла
– Привет! – воскликнула я. Настроение было хорошее, как и всегда, когда я заканчивала трудную работу - словно гора с плеч.
– Привет, – натянуто проговорила подруга. Значит, еще не отпустило.
– Страдаешь? – сочувственно проговорила я.
– Немного… задержусь еще на недельку, наверное. Позвоню, как возьму билет.
Я сделала глубокий вздох, чтобы начать свою тираду о бессмысленном реквиеме по настоящей любви, но не успела – Кира меня перебила:
– Как у тебя дела? Надеюсь, не сидишь в четырех стенах?
– Ну… - я решила не говорить Кире о своем воскресенье трудоголика и поспешила рассказать о встрече с Борей, - я с Борисом вчера на коньках каталась.
– Так-так, - в голосе ее слышалось нетерпение, - а поподробнее.
– Ну, он хоккеист… хорошо катается…
– Да я не про это! Он тебе нравится? – прямолинейная подруга всегда переходила сразу к делу.
– Нет! – воскликнула я в который раз.
– Мы просто друзья. Да и сложно ему мне понравиться, когда все время думаю о другом, - сказав это, я осознала, что произнесла фразу вслух, но было уже слишком поздно что-то менять - Кире словно красную тряпку бросили.
– Ого! – ее дурное настроение словно ветром сдуло.
– Это ты об Иване думаешь?
– Знаешь, он мне нравится, он привлекает, но в то же время его боюсь, какая-то опасность таится в его синих глазах. Он вроде заботливый, внимательный, жизнь может спасти, и вдруг превращается в ходячее олицетворение гнева и ярости. Я до сих пор забыть его взгляд не могу после той драки в клубе. Я вообще его не понимаю. На днях мы столкнулись в лифте, и мне казалось, что он хочет меня поцеловать, но внезапно передумал и отстранился.
– А если бы он поцеловал? Ты бы ответила?
– Сейчас не знаю… Но в тот момент у меня были настолько смешанные чувства, я словно оцепенела от одного его присутствия, словно ягненок в углу под диким взглядом волка.
– Ну, взгляд у него точно дикий… - поддержала Кира.
– В любом случае он заядлый бабник, мне не нужно думать о нем, он не должен мне нравиться. Но чем дальше, тем сильнее. Чем больше я гоню его из головы, тем чаще о нем думаю, начинаю злиться на саму себя, но только хуже. Какая-то навязчивая идея.
– Может быть, если бы ты поняла его, какие черти в его омуте водятся, тебе бы стало легче. В противном случае, - со вздохом продолжила Кира, - я могу поставить тебе диагноз: ты влюбилась!
Я фыркнула и засмеялась.
– Это невозможно! Во-первых, я обещала себе, что теперь мое сердце будет принадлежать только мне, а во-вторых, я его иногда просто ненавижу!
– Да-да, если хочешь посмешить сама знаешь кого, расскажи ему о своих планах!
Закончив разговор, мы распрощались, но той ночью я еще долго не могла уснуть. Ворочаясь с боку на бок, я все пыталась понять, почему Иван ведет себя столь странным образом? Почему он так таинственно вынужден был переехать из Питера в Москву? И что я на самом деле к нему чувствую?
Трудовая неделя началась для меня обычным круговоротом событий: деловая переписка, презентации, деловые переговоры с партнерами, совещания, совещания, совещания. Я себя чувствовала чрезвычайно важным человеком и грушей для битья одновременно. У всех отделов скопилось много возмущений и недочетов по поводу нового продукта. Пришлось урегулировать вопросы с отделом продаж, отделом сбыта, отделом закупок, но когда отдел упаковки оповестил меня о том, что их не устраивает несколько пунктов, моя нервная система казалась на грани взрыва. Работы было очень много. Сделанный за выходные отчет я отправила обоим своим руководителям и ожидала получить вердикт к концу недели. Но Ивана не было в офисе первые три дня недели, и я могла лишь гадать, прочел он мой отчет или нет. А пока я тщетно и лишь иногда продуктивно пыталась разрешить некоторые спорные ситуации, безусловно всегда возникающие в бесконечном потоке деятельности любого производственного процесса.
В среду в половину десятого вечера, закончив переписку с дизайнером, я практически вползла в лифт, испытывая волчье чувство голода и впервые сожалея, что меня никто не ждет дома с горячим и вкусным ужином при свечах и с хорошим вином. Хотя я и не пила алкоголь, но в моем бурном воображении свечи без вина гореть не могли. По дороге домой я зашла в маленький магазинчик с круглосуточным режимом работы и купила бутылку молока, так как кофе, который я стала употреблять по утрам в лошадиных дозах, без молока имел для меня удручающе горький вкус, что безнадежно коррелировало со вкусом моей собственной жизни. На выходе из магазина ко мне пристал подозрительно неприятной внешности молодой человек. Его алкогольное состояние выражалось в нечленораздельной попытке познакомиться наряду с плохо координированными потугами держать под контролем работу своих верхних и нижних конечностей. Проще говоря, он еле стоял на ногах. Однако это не мешало ему преследовать меня вплоть до парадной. Открывая входную дверь, я начала нервничать. С виду безобидный худощавый парень вызывал лишь отвращение, но нельзя быть до конца уверенной в незнакомце. Я ускорила шаг, но парень успел проскользнуть в подъезд, после чего я начала сомневаться, действительно ли он пьяный.
Размышляя, как быстрее добраться до квартиры, я поняла, что бежать на каблуках по лестнице практически невозможно, и начала судорожно жать на кнопку вызова лифта, оглядываясь назад. Его шаги отдавались эхом по холодному кафелю. Первым приехал грузовой, я заскочила внутрь и нажала кнопку «Закрытие двери», и лифт тронулся прежде, чем незнакомец успел что-либо сделать. Я с облегчением вздохнула и прислонилась спиной к зеркалу. Из последних сил я старалась держаться на ногах: то ли от пережитого стресса, то ли от тяжелого дня на работе. Двери лифта открылись и я, подходя к квартире, начала искать ключи в сумке. В своей бездонной сумке. В какой–то момент я готова была от злости все вытряхнуть на пол, лишь бы быстрее оказаться дома.
Легковой лифт издал звуковой сигнал о прибытии на мой этаж, и я с ужасом поняла, что преследование продолжается, нас разделяло всего несколько метров, но я нащупала ключи на дне сумки в складках подкладочной ткани, сильным рывком выдернула их и начала открывать дверь. За секунду до его подхода я успела оказаться в своей квартире и запереть замок. Облокотившись спиной на дверь, я сползла на пол, прижала колени к груди и заплакала. Заплакала от своего одиночества, от того, что меня никто не ждет, что я никому не нужна, что никто меня не любит, что никто не может меня сейчас защитить, когда мне так страшно, и даже если бы этот незнакомец убил меня, мое тело бы нашли только через несколько дней, так как созвон с моей мамой намечался только в субботу, а значит, до этого времени она бы обо мне не переживала. Я пыталась выплеснуть весь пережитый страх и обиду за свою еще такую молодую, но уже несостоявшуюся жизнь - что я так трусливо отдаю все свое время работе, пытаюсь убедить себя, что строю карьеру, в то время как этот якобы успех не может составить мне компанию в одинокие вечера и выходные. Мои мысли прервал резкий стук ногой в мою дверь. Я отпрыгнула, прислушиваясь: