Яцхен: Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона
Шрифт:
– Рабан, а почему здесь женщины с открытыми лицами ходят? – соскребывая успевшую засохнуть кровь, поинтересовался я. – Я в исламе не очень разбираюсь, но уж это-то знаю… У нас в России, вон, даже конфликт был – мусульманки хотели на паспорт в чадре фотографироваться, а им не разрешали.
– Так мир-то другой, – хмыкнул керанке. – Исламские каноны тоже немножко другие – здесь женщины никогда лиц и не закрывали. Кстати, и жен тоже разрешено иметь не четырех, как у вас, а только двух.
– Угу. Понятно.
Старейшина, доселе сидевший подле меня
– Помедленнее! – рявкнул я, отчаявшись понять ее тарабарщину.
– Не забирай мою дочь, о Великий, молю, оставь мне ее! Прошу тебя, она еще так мала, она не заслужила этого! – все еще торопливо, но уже более понятно повторила женщина.
– Да что ты мелешь, я никого у тебя не забираю… – начал я и осекся.
Девочка лет четырех пребывала на грани смерти. Видимо, попалась под горячую руку какому-то ландскнехту, и тот полоснул мечом. Бок был рассечен почти до пупка, и хотя мать замотала ее какой-то тряпкой, не нужно было быть врачом, чтобы понять, что долго она не протянет. Глаза малышки закатились, дыхание было редким и прерывистым, а сердцебиение время от времени прекращалось совсем – я слышу даже такие тишайшие звуки.
– Они же принимают тебя за Азраила, – тихо подсказал Рабан. – Думают, что ты ангел смерти…
– Бедняжка… – печально вздохнул Сигизмунд, подошедший поближе. – А я даже аптечку не догадался взять, дурак… Сейчас бы регенерину хоть немного…
– Регенерину? – переспросил я. – Здорово придумал!
– Что придумал? – не понял принц, но я уже приступил к делу.
Профессор Краевский уверял, что моя черная слизь – чудо-вещество, которое он назвал «краевином», отлично подействует и на людей. Теперь я решил это проверить.
Я аккуратно выпустил один-единственный коготь и слегка надавил лезвием на верхнюю часть грудины. Как и ожидалось, мои когти оказались достаточно остры, чтобы разрезать даже мою же каменную шкуру. Превозмогая боль и явное нежелание организма резать самое себя, я увеличил надрез до нескольких сантиметров. Оттуда выступило немного слизи.
Я зачерпнул сколько смог одной рукой, подождал несколько секунд, пока из меня не вышло еще немного, и взял еще столько же второй. Больше уже не успел – царапина начала закрываться. Двумя нижними руками я поднял девочку, средними снял с нее импровизированные бинты, а верхними начал мягко втирать в рану «краевин». Мать смотрела на это действо с открытым ртом, но, к счастью, не пыталась возражать, хотя ей явно этого хотелось.
Профессор не обманул. Жуткая рана на боку под воздействием черной слизи почти сразу же начала срастаться. Все, кто стоял вокруг нас (а таковых было человек двадцать), с благоговением наблюдали за тем, как с фантастической скоростью нарастают новые клетки, а старые и зараженные гибнут и тут же распадаются под действием тканевой жидкости яцхена.
Немножко не хватило.
– Чудо! – ахнул старейшина. – Слава Аллаху!
Мать спасенной девочки прижимала ее к себе, покрывала поцелуями лицо дочери, а потом точно так же лобызала мои когтистые ноги. Я смущенно отпихнул ее в сторону, чтобы не унижалась. Не люблю я этого…
– Хорошо, что ты вовремя принесла мне свою дочь, – прохрипел я. – Еще бы немного, и ее душа покинула бы тело, а воскрешать мертвых не могу даже я.
Это я сказал на тот случай, если сейчас остальные жены и матери бросятся ко мне с просьбами воскресить и других погибших. По отдельным разочарованным лицам нетрудно было догадаться, что именно это кое-кто и собирался сделать.
Чудесное спасение девочки еще больше укрепило уверенность сельчан в том, что мы ангелы. Особенно Сигизмунд.
Хотя я расспросил Рабана и выяснил, что Азраил, будучи ангелом смерти, описывается в Коране как еще более жуткое чудище, нежели я. Вроде бы он многорук и многоног, у него есть крылья, четыре лица, а на них тысячи тысяч глаз и языков – по одному глазу и языку на каждого живущего. Так что я рядом с ним еще красавчик.
Нас всячески пытались отблагодарить. Или задобрить. Скорее всего – и то, и другое. И поселян ужасно огорчало то, что мы вежливо отказываемся от их подарков. Собственно говоря, ничего особенного нам и не предложили – деревенька попалась небогатая.
Но все, что у них было, отдавали от чистого сердца.
В конце концов нам удалось-таки втолковать местным, что ангелам ценности не нужны, а наложницы – тем более. Хотя Сигизмунд чуть было не соблазнился, уж больно жгучие взгляды на него бросала старостина внучка. Остановило его только то, что больниц поблизости не было, а от случайных связей вполне реально подцепить не только триппер, но и что-нибудь посерьезнее. Мало ли какие болезни водятся в других мирах? Это ко мне никакая зараза не пристает, а Сигизмунд запросто может заразиться. В скафандре имелся специальный облучатель, просто поджаривающий все вредоносные микроорганизмы, но от заразных половых контактов он защитить не в силах.
Принц скрепя сердце согласился с моими доводами и решительно отверг ухаживания и девушки, и ее родителей. Первой просто приглянулся светловолосый красавец с необычным для здешних мест лицом, а вторым очень хотелось, чтобы их правнук родился от самого настоящего ангела. И они были не одиноки – Сигизмунду то и дело делали недвусмысленные намеки!
А вот ко мне почему-то никто с таким предложением не обращался…
Единственным, что мы согласились принять в награду, стал обед. У меня уже нестерпимо сосало под ложечкой (хотя я и успел скушать воробья, подлетевшего достаточно близко, чтобы попасть под удар хвостом), Сигизмунд тоже проголодался, так что нам быстро собрали праздничный дастархан.