Ядовитый трон
Шрифт:
— Не осмеливайся задавать мне вопросы, Роуз, — ответил он мрачным рычанием. Его глаза были стеклянными, а алкоголь в его дыхании был практически огнеопасен.
Страх пронзил меня, когда он забрался на мою кровать, оседлав мои ноги и толкая меня обратно на подушки грубой рукой. Трезвый Уриэль был способен на некоторые ужасные вещи, но он был предсказуем, и при всем моем знании того, как он работает, я могла иногда манипулировать им.
Пьяный Уриэль? Способен трахаться с чем угодно. Последний раз, когда я видела его пьяным, было в ту ночь, когда я глупо бросилась ему на шею, поверив в свою наивную шестнадцатилетнюю влюбленность. Он
— Уриэль… — начала я говорить, но его рука сомкнулась на моем горле, обрывая мой голос.
— Ты думаешь, что ты такая чертовски умная, не так ли? — прорычал он, его лицо исказилось от гнева, когда он усилил хватку на моем горле. Мне было не привыкать к тому, что он меня душил, и я знала, как выжить достаточно долго, чтобы он смог преодолеть то, что вызвало его убийственную ярость. В конце концов он всегда останавливался, даже если к тому времени я уже теряла сознание.
За исключением того, что на этот раз что-то было по-другому. Его глаза блестели темнотой, и он становился все тверже напротив меня. Его напряженные пальцы сдавили вены на моей шее, перекрывая приток крови к моему мозгу, а также воздуха к легким, и страх пронзил меня со скоростью миллион миль в час. Однако я не могла запаниковать. Я не могла показать никакой реакции. Он обучил меня лучше, чем этому.
Шум у моей двери привлек ослабленное алкоголем внимание Уриэля, и его рука ослабла достаточно надолго, чтобы я смогла сделать глубокий, судорожный вдох.
— Я же сказал вам, не перебивать! — прорычал мой сэнсэй тому, кто только что открыл дверь.
Я предположила, что это был охранник, он что-то сказал в ответ, но я не смогла разобрать слов. В ушах у меня шумел бешеный пульс, кровь прилила к голове, а воздух в легкие. Чертов Уриэль. Я и забыла, насколько страшными могут быть его приступы ярости.
— Черт! — он выругался, полностью отпуская меня, но ударил меня твердым кулаком по лицу, когда поднимался с кровати. — Не двигайся, блядь, цветочек, — зарычал он на меня. — Мы даже близко не закончили.
Я прижала руку к лицу, наблюдая, как он выбежал из моей квартиры, даже не пытаясь скрыть, насколько натянутыми были его штаны. Когда он ушел с двумя из трех одетых в черное охранников, которые стояли у моей входной двери, я рухнула обратно на подушки и позволила своему сердцу громыхать.
Мое лицо пульсировало, обещая появление синяка на скуле. Меня, блядь, убило то, что я не сопротивлялся ему. Если бы это был кто-то другой, он бы сейчас пытался подобрать с пола осколки своей раздробленной челюсти. Но когда дело дошло до Уриэля, я знала лучше. Он всегда побеждал меня в драке, даже когда у него не было преимущества. Хуже того, он держал здоровье и благополучие Джордана в своих железных тисках.
Моя входная дверь захлопнулась, и я закрыла лицо обеими руками. Мне хотелось плакать, вопить и беситься, но ничего не выходило. Ничего. Как бы сильно я ни сопротивлялась перепрограммированию Уриэля, некоторые старые привычки снова начали въедаться в мои кости. Никогда не показывать эмоций было одной из первых вещей, которые он вбил в меня
По ковру прошаркал ботинок, и я рывком села. Я думала, что была одна — глупая, что не проверила, но оставшийся охранник все еще был там, со мной.
По мне пробежала короткая рябь опасения, прежде чем он сделал два шага ближе, и я встретилась взглядом с его глубокими сапфирово-синими глазами.
— Раф, — выдохнула я, вскакивая и бросаясь в его объятия.
Он поймал меня, но его тело было напряженным, и я могла чувствовать напряжение и гнев, исходящие от него волнами.
— Что я, блядь, тебе говорил, Ви? — прорычал он, даже когда его руки обвились вокруг меня. Он прижимал меня к своему телу, мои ноги оторвались от земли, но его разум отправился в убийственные места.
— Как будто я, блядь, попросила его прийти сюда и попытаться убить меня? — Я огрызнулась в ответ, отталкивая его и опуская ноги на пол. — Я точно не занимаюсь здесь каким-то жутким делом, Раф, я просто пытаюсь вытащить нас всех живыми.
Его взгляд был жестким, темные брови нахмурились, когда он осмотрел отметины, расцветающие на моем лице и шее.
— Я собираюсь убить его голыми руками, — сказал он мне, — и тогда…
— Нет, — отрезала я, обрывая его. — Нет, если кто-то и убьет Уриэля, то это я. Нам просто сначала нужно придумать, как отсюда выбраться.
Глаза Рафа сузились, в них ярко горел гнев, но через минуту он разочарованно вздохнул.
— Вот почему я здесь. Это происходит сегодня. Главы всех Общественных фракций встречаются здесь, чтобы обсудить следующие шаги, и у нас есть план, как тебя вытащить.
Мои брови взлетели вверх.
— И Джордана тоже?
— Конечно, — ответил он. — Но он может постоять за себя; ты — мой приоритет.
Мое сердце забилось немного сильнее от этого заявления — от яростной защиты в его голосе, хотя я чувствовала, что Джордан должен быть в приоритете. Он никогда раньше не подвергался подобным пыткам. Кто знает, что это может сделать с его разумом…?
— Когда Уриэль придет, чтобы отвести тебя на собрание около полудня, не иди, — умолял меня Раф глазами. Он не снял свою полумаску, поэтому я могла видеть только его глаза, брови и часть носа. Я не могла поцеловать его, несмотря на то, как сильно мне этого хотелось. — Я не могу достаточно подчеркнуть это, Ви. Не ходи на ту встречу, хорошо? Я приду за тобой, когда придет время.
Он собрался уходить, но я схватила его за руку.
— Подожди, какого хрена? Раф, ты не можешь быть серьезным. Это все? — Я уставилась на него, не веря своим ушам. — Просто… подожди здесь, пока тебя не спасут? Ты издеваешься надо мной, да?
Глаза Рафа вспыхнули гневом и чем-то более темным.
— Нет, Насилие, я не шучу. Подожди здесь, пока тебя не спасут. Не делай тем временем никаких глупостей, и к сумеркам мы все вернемся в Швейцарию.
Шок сковал меня, когда он вылетел из моей квартиры, хлопнув за собой дверью. Какого хрена..?
Что-то в нем изменилось. Я подозревала это, когда он впервые пришел ко мне, но теперь я была уверена. Между нами все было по-другому, и ужасная часть меня задавалась вопросом, вернёмся ли прежними.