Яхонтовый цвет
Шрифт:
Встрепенулась Белава: поговаривали, с Чёрной горы никто ещё не возвращался, либо терялись люди, либо гинули.
– А может, брат родимый, – предложила она, – тебе за хрустальным цветком к Хозяйке Медной горы отправиться? Всякие чудеса там бывают, и искуснее камнерезов нигде не найти. Слышала я, что и там цветы ярче звёзд и луны сияют, из царя-малахита листья и стебли их высечены.
Рассмеялась
– Ну что ты, дочка, говоришь? На что Веселине новые каменья? И так она ими увешана как виноград – спелыми гроздями. Вряд ли выдаст Хозяйка самоцвет, коего княжна ещё не видела. Тебе решать, пасынок мой милый, какой дар невесте преподнести.
Покивал гонец и в подтверждение всем портрет показал, вновь люд ахнул.
Не успела Белава и рта раскрыть, как коршуном в неё мать вперилась, слова так в горле и застряли. И во второй, и в третий раз порывалась она брата предостеречь, но всё сильнее сжимались на шее незримые тиски.
– Спасибо за совет твой, матушка. – Молвил Тихомир. – Значит, на Чёрную гору поеду. Други мои ратные, – обратился он к воинам, – о вашей удали во всех княжествах наслышаны. Коли мне подсобите, век вашу помощь помнить буду.
Стали вперёд добровольцы выходить – не успела их сосчитать Белава, всё плыло перед глазами, и её за руку прочь потащили.
Очнулась она ранним утром в своей горнице. Топот копыт на всю округу раздавался, аж стены дрожали. Молодая княжна кинулась было к двери, но открыть не сумела: заперли её снаружи, только замок тяжёлый брякнул. Разрыдалась она – не проводила брата, и никто её не услышал: то ли князю все во дворе платочками махали, то ли домовой своим грохотом плач её заглушал. Вспомнив о нём, достала Белава из сундука маленькую рубашку расшитую, которой его ранее задобрить норовилась, и отнесла её в угол. Моргнула – и рубашки уже нет как не было.
До обеда просидела она взаперти, а после мать как ни в чём не бывало ключ в замке провернула и её рукоделием заняться позвала. Не шла работа у Белавы, игла пуще прежнего кололась, а в голове лишь грустные мысли рождались. Полетело на пол новое полотно.
– Как могла ты, матушка, Тихомира на верную смерть послать?
– Почему же на смерть? Сильный воин твой
– Силён он перед врагами из рода человеческого, ты же отправила его в место заколдованное к чудищу лютому. Мог он в любую сторону поехать: хоть к Восточному морю, хоть к Западному, и нашёл бы там обязательно достойный дар!
Чеслава выдохнула, вышивку отложила, а после объяснила:
– Коли потрудится Тихомир, цветок девице добудет, да женится, лишь сильнее процветать мы будем. Тогда и к тебе богатые молодцы станут свататься. Кто ж тебя такую замуж-то возьмёт, а? Посмотри на своё убранство и на Веселинино – лишь обруч тонкий у тебя супротив её брони самоцветной. Косу твою двумя пальцами обхватишь, а щёки бледны словно сметаной намазаны.
Брови Белавы в хмурой гримасе сдвинулись, мать же продолжала злословить:
– Чего таить, признаюсь: думала я хоть какого жениха к тебе приворожить, да не заглядывают в наш терем добры молодцы. Ты слишком юна и не понимаешь: коль вернется Тихомир с цветком – так приданное твоё только богаче станет, и женихи скорее посватаются. А коли не вернётся – всё это княжество твоим наследством станет, сама женихов выбирать будешь, а после – править.
– Но матушка! Я хочу помочь Тихомиру. Я могу догнать его, и…
– Не вздумай! – Рявкнула Чеслава. – Сам он должен цветок добыть. Иначе какой он жених? А чтобы ты меня не ослушалась, буду я за тобой приглядывать.
Закручинилась молодая княжна, опостылел ей отчий терем. Всюду мать как тень за ней следовала, а на ночь в горнице высокой запирала.
День Тихомира нет, два дня, а на третий ворвалась Чеслава в комнату и стала Белаву бранить:
– Ты по что домового обделяешь, дары ему не приносишь?! Посмотри, что натворил! – Она бросила дочери свой лучший сарафан, искромсанный и с перепутанными нитями бисера. – Будешь до тех пор в здесь сидеть, пока всё не починишь!
Едва она дверью хлопнула да замок снаружи повесила, появился в углу домовой в рубашке новёхонькой.
– Ты прости, что гнев княжны на тебя наслал: не знал я, как её отвадить.
Разглядывая испорченную ткань, Белава спросила:
Конец ознакомительного фрагмента.