Яичная афера
Шрифт:
Этого Смок не мог вынести. Будучи простым смертным, да еще уроженцем Запада, со странными понятиями насчет денег и женщин, он с негодованием отверг предложенный ею золотой песок.
— Эй, Малыш! — окликнул Смок своего компаньона, быстро шагавшего по другой стороне главной улицы с бутылкой, в которой была какая-то замерзшая жидкость. — Где ты пропадаешь все утро? — прибавил он, подойдя к Малышу.
— У доктора, — ответил тот, показывая бутылку. — С Салли что-то неладно. Я осматривал ее вчера за вечерней кормежкой. У нее повылезли все волосы на морде и на боках. Доктор говорит…
— Это
— Какая муха тебя укусила? — с негодующим изумлением спросил Малыш. — Ты хочешь, чтобы Салли ходила облезлой по такой мерзкой погоде?
— Салли может подождать. Послушай-ка…
— Не может она ждать, говорю я тебе! Ты становишься жестоким к животным! Салли замерзнет! Чего ради ты в такой горячке?
— Сейчас все расскажу, Малыш. Но только сделай мне одно одолжение.
— Пожалуйста, — галантно сказал тут же успокоившийся Малыш. — В чем дело? К черту Салли! Весь к твоим услугам.
— Я хочу, чтобы ты купил мне яйца.
— Ну, конечно, и одеколон, и рисовую пудру, и что еще? А несчастная Салли пусть облезает, как черт знает что? Послушай, Смок, если тебе так хочется вести светский образ жизни, так ты уж покупай себе яйца сам.
— Я и буду покупать их. Только я хочу, чтобы ты мне помогал. Молчи и слушай, Малыш. Слово предоставляется мне. Иди прямым путем к Славовичу. Плати ему до трех долларов за штуку и купи у него все яйца, какие есть.
— Три доллара? — застонал Малыш. — А я только вчера слышал, что у него на складе лежит семьсот штук яиц. Две тысячи сто долларов за куриный помет! Слушай, Смок, что я тебе скажу. Не медли ни минуты, беги к врачу. Он займется тобой. Он вкатит тебе на первый раз всего-навсего унцию чего-нибудь такого — и дело с концом. А я тем временем отнесу домой бутылку.
Но Смок схватил товарища за плечо.
— Смок, для тебя я готов на все, — серьезно запротестовал Малыш. — Если бы ты застудил себе голову и переломил обе руки, то я бы дни и ночи дежурил у твоей кровати и утирал бы тебе нос. Но будь я проклят во веки веков, если я выброшу две тысячи сто блестящих звонких долларов на куриный помет!
— Доллары не твои, а мои, Малыш. Я хочу сделать дело. Я намерен скупить все яйца в Доусоне, на Клондайке и Юконе. И ты должен помочь мне. У меня нет времени рассказывать тебе подоплеку дела, — отложим это на будущее. Но если хочешь, можешь войти в половинную долю. Факт тот, что нужно покупать яйца. Лети к Славовичу и покупай.
— А что я скажу ему? Он ведь поймет, что я не собираюсь их съесть.
— Не говори ничего. Пусть деньги говорят. Он продает яйца в вареном виде по два доллара за штуку. Предложи ему по три доллара за сырое яйцо. Если он начнет расспрашивать, скажи ему, что ты собираешься разводить кур. Словом, мне нужны яйца. Принимайся за дело; разнюхай и скупи все яйца, какие есть в Доусоне. Валяй! И не забудь, что у маленькой женщины с лесопилки — у той, что шьет мокасины, — тоже имеется дюжины две.
— Ладно, Смок, пусть будет так, как ты говоришь. Но самая большая партия, кажется, у Славовича?
— Да. Лети! Вечером сообщу тебе подробности.
Но Малыш потряс бутылкой.
— Сперва я отнесу домой лекарство для Салли. Яйца могут подождать. Если их еще не съели, то и не съедят, пока я займусь бедной хворой собакой, которая неоднократно спасала жизнь и тебе и мне.
Никогда еще ни один товар не скупался с такой быстротой. За три дня все яйца в Доусоне, за исключением нескольких дюжин, перешли в руки Смока и Малыша. Смок оказался более сговорчивым покупателем. Он не краснея признался, что купил у некоего старика из Клондайк-сити двадцать два яйца по шесть долларов за штуку. Большинство же яиц скупил Малыш, причем немилосердно торговался. Женщине, шьющей мокасины, он заплатил всего по два доллара за штуку и хвастался тем, что надул Славовича, забрав у него всю партию в семьсот пятьдесят яиц по весьма умеренной цене — два с половиной доллара за штуку. Зато он жаловался на маленький ресторанчик по ту сторону улицы, который умудрился содрать с него по два доллара семьдесят пять центов за жалкие сто тридцать четыре яйца.
Несколько дюжин, которые им еще не удалось купить, находились у двух лиц: прежде всего — у индианки, жившей в хижине за госпиталем, с которой вел переговоры Малыш.
— Сегодня я кончу с ней, — заявил он на четвертый день. — Вымой посуду, Смок. Я буду дома через несколько минут, если не рассыплюсь от ее болтовни. Эх, если бы это был мужчина, с ним бы я столковался! Но проклятые женщины — прямо ужасно, как они умеют выматывать душу из покупателя!..
Вернувшись домой после обеда, Смок нашел Малыша растянувшимся на полу и растирающим хвост Салли какой-то мазью, причем лицо его выражало подозрительное безразличие.
— Как дела? — беззаботно спросил Малыш.
— Никак, — ответил Смок. — А что у тебя слышно?
Малыш торжествующе кивнул в сторону небольшой корзинки с яйцами, стоявшей на столе.
— Семь долларов штучка! — прибавил он, после того как в течение минуты втирал мазь.
— А я под конец дошел до десяти, — сказал Смок, — и тогда парень признался мне, что уже продал все, что у него было. Это очень скверно, Малыш. Очевидно, впутался еще кто-то. Эти двадцать восемь яиц могут доставить нам массу неприятностей. Видишь ли, весь успех дела зависит от того, сумеем ли мы забрать все яйца до единого…
Вдруг Смок замолчал и уставился на своего компаньона. С Малышом произошла поразительная перемена: под маской равнодушия в нем бурлило страшное возбуждение. Он закрыл банку с мазью, медленно и тщательно вытер руки о шерсть Салли, прошел в угол комнаты, взглянул на термометр, вернулся обратно и заговорил тихим, беззвучным и сверхвежливым тоном:
— Пожалуйста, будь добр, не откажи повторить, какое количество яиц тот человек отказался продать тебе?
— Двадцать восемь штук.
— Гм, — пробормотал Малыш и небрежным кивком выразил свою признательность. Затем со смутным беспокойством посмотрел на плиту. — Кажется, нам придется поставить новую плиту, Смок. В этой так нелепо устроена духовка, что лепешки вечно подгорают.
— Оставь духовку в покое, — рассердился Смок, — и скажи мне, в чем дело.
— Дело? Ах, вы хотите знать, в чем дело? В таком случае, покорнейше прошу вас обратить ваши дивные глаза на сию корзину, помещающуюся на столе. Изволите видеть?
Смок кивнул.
— Так, а теперь я скажу вам одну вещь, всего только одну вещь. В этой корзине лежат считанные, проверенные, не более и не менее как двадцать восемь яиц, стоящих, каждое в отдельности, ровно семь больших, толстых, круглых долларов. Если вы жаждете дальнейшей подробной информации, то я с радостью и полной готовностью пойду вам навстречу.