Якудза из другого мира 5
Шрифт:
– В том-то и дело, многоуважаемый сэнсэй. Если в одном месте не ударил фонтанчик, то в другом может образоваться водопад. Да и любой уважающий себя плотник вам скажет, что если вовремя не заделать прохудившуюся плотину, то через какое-то время вода дырочку найдет и может случиться непоправимое для всех, кто находится рядом с этой плотиной, – произнес Иширу неторопливо, тщательно подбирая слова.
Ох и любят же они всё тут усложнять, переводя обычный разговор на поэтическую тарабарщину. Замучаешься переводить, а ведь ещё надо ответить так,
– Я согласен с вами, Макото-сан. Однако, если те, кто находится рядом с плотиной, предпримут усилия по ремонту, то им ничего не будет угрожать, – ответил с легкой улыбкой сэнсэй.
Я видел, что его левая рука чуть подергивается. Ого, как всё серьезно. Похоже, что в этих иносказаниях сквозит какая-то хрень. И эта хрень вряд ли будет хорошей для нас. Люди в кабинете замолчали. Мизуки с сожалением посматривала на нас.
Нет, я не поднимал головы, но периферийное зрение работало как надо.
– Мы долго думали о сложившейся ситуации, – произнес наконец оябун. – Убежавший Сакурай принесет нашему клану очень много проблем. Возможно, это будет началом войны с Хаганеноцуме-кай.
– Но мы же всех их убили! – вырвалось у Киоси.
– Заткнись немедля! – вскричал сэнсэй. – Не смей даже пикнуть, пока тебя не спросят!
– Но…
– Небесный Захват! – крикнул Норобу.
Киоси схватился за горло. Его подняло в воздух, отчего он заболтал ногами. Противная штука этот Небесный Захват, но для затыкания ртов очень действенный. Со стороны может показаться, что сэнсэй с выставленной рукой и болтающий ногами Киоси изображают джедая и его жертву из фильма «Звездные войны», вот только никто ничего не изображал.
– Сэнсэй, оставьте наказание своих подопечных до дома. Вернее, одного подопечного, – сказал оябун.
– То есть как одного? – вырвалось у меня.
Самопроизвольно вырвалось. Я должен был стоять и молчать в тряпочку, но поднявшееся возмущение на миг расслабило волю и выплеснулось наружу. Похоже, что юношеский максимализм Такаги дает о себе знать.
Оябун только покачал головой, а сэнсэй злобно сверкнул на меня глазами. Я поджал губы и поклонился. Сэнсэй отпустил покрасневшего Киоси. Мальчишка тут же начал потирать шею, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха. А я же чувствовал, как у меня загораются уши. Фигурально.
Косяк! Какой же косяк…
– Нынешняя молодежь привыкла к роскоши, она отличается дурными манерами, презирает авторитеты, не уважает старших. Дети спорят с родителями, жадно глотают еду и изводят учителей, – покачал головой седовласый мужчина, сидящий по правую руку от оябуна. – Эх, а ведь мы были не такими…
– Сайко-комон Хамада Изао прав. Да, мы были более послушными детьми. И выросли уважаемыми членами общества, – произнес оябун.
Сначала все замолчали, а потом на лице оябуна появилась улыбка. Вот тут возникшее напряжение разом спало, как будто кто-то дернул за рубильник подачи электричества. Люди заулыбались, некоторые откинулись на спинки кресел.
– Молодой Такаги, скажи, почему ты так держишься за этого тануки? – спросил оябун.
Я взглянул на сэнсэя, тот едва заметно кивнул. Значит, говорить можно.
– Сато-сан, я заступился за Киоси, когда тот один сражался против троих. Он не отступал, а наоборот – кидался на обидчиков и огрызался. По доброте душевной я угостил этого малыша едой, а потом… Потом он прикипел к нам и мы… И мы с сэнсэем привязались к нему тоже. Всё-таки мы в ответе за тех, кого приручили, – я ввернул цитату Сэнт-Экзюпери как нельзя к месту.
– Значит, ты в ответе за того, кого приручил? – спросил задумчиво оябун. – Хм… Но ты понимаешь, что мы не хотим войны из-за маленького тануки? Я должен заботиться о сохранении клана, о сохранении жизней моих якудза… И если поставить на одну чашу весов проблемы, которые могут начаться из-за одного несовершенного удара, и жизнь тануки, который ещё и не принадлежит к моему клану, то ты сам должен понять, что для меня жизни моих подопечных важнее.
– Сато-сан, мы найдем Ёсимасу Сакурая и довершим начатое, – попытался я убедить его.
– Сакурай видел лицо тануки. Он узнал его, ведь малыш не раз приходил в попытках отомстить за смерть родных. Вычислить, где живет малыш и кто его защищает – это не так уж сложно. А после той бойни, которую вы учинили… Да, мы с тобой знаем, что это были люди Окамото. Но для Хаганеноцуме нападавшими станут якудза Казено-тсубаса. И всё из-за одного маленького тануки…
Киоси стоял, опустив голову. Он шмыгал носом и вообще выглядел так, что вот-вот расплачется.
– Мой голос мало значит в Казено-тсубаса, но я могу обещать, что мы найдем Сакурая и довершим начатое прежде, чем развернутся боевые действия, – твердо сказал я.
– Ты напоминаешь меня в этом возрасте, – улыбнулся оябун. – Такой же самоотверженный и встающий горой за близких. Но сейчас и я должен встать горой – тануки должен умереть, а его труп надо отдать Хаганеноцуме. Молчите! Так мы избавим Токио от сотен смертей. Малыш, ты совершил ошибку… Ты должен ответить за эту ошибку.
Киоси взглянул на меня так жалобно, что в горле встал упругий комок, который никак не хотел проглатываться. Мизуки смотрела на нас с сожалением, но молчала. Она ничего не могла возразить. Я и сам понимал, что жертва тануки избавит клан от войны с Хаганеноцуме, но…
Я не могу просто так отдать этого мелкого раздолбая!
Эх, не зря всё-таки я присматривался по дороге к предметам мебели. Видимо пришло время использовать знания и память прошлой жизни…
– Сато-сан, я не зря сказал, что мы в ответе за тех, кого приручили. Значит, я тоже виноват в случившемся. Значит, мы будем сражаться плечом к плечу прежде, чем падем мертвыми, – проговорил я глухим голосом.
– Да ты в своём уме, ублюдок? С кем ты так разговариваешь? – вскочил Иширу Макото.