Ян Гус
Шрифт:
то же, то же будет!
Лютый зверь пришел, овечьей
шкурою покрытый!
Точит когти... Горы, стены
от него защиты
не
багряное море
крови, крови детей ваших...
О, горе! О, горе!
Вон те звери! В светлых ризах,
злобой полон каждый...
Жаждут крови...»
«Жги! Пожарче!»
«Крови! Крови жаждут!
Вашей, вашей крови!..» Дымом
праведника скрыло.
«О, молитесь же! Молитесь!
Господи! Помилуй,
прости ты им — ведь не знают...»
И не слышно стало.
Вкруг огня, как псы на страже,
цепь монахов встала —
все боялись, чтоб не выполз
он змеей из жара,
не обвил кольцом корону
или же тиару.
Погас костер; дунул ветер,
всюду пепел сея.
Видели простые люди
огненного змея
на
и Te Deum пели,
и за трапезой монахи,
вкушая, сидели
день и ночь — опухли даже.
Малою семьею
сошлись чехи. Из-под пепла
горсть земли с собою
взяли в Прагу. Так монахи
Гуса осудили
и сожгли. Но Божье слово
с ним не умертвили, —
не думали, что ринется
после гуся яро
орел с неба и расклюет
гордую тиару.
Да и что им!
Разлетелись
монахи, бароны,
точно с пира кровавого
черные вороны.
Разгулялись по хоромам,
даже не вспомянут!
Знай пируют да порою
Te Deum затянут.
С корнем вырвали... Постойте!
Вон над головою
старый Жижка из Табора
взмахнул булавою.