Янтарная камера
Шрифт:
«Настроение у них не приподнятое», – констатировал Алексей.
Он всматривался в очертания окон, плавающие в разреженном дыму. План здания не требовался, все было знакомо.
Две недели назад поступил сигнал о минировании аэропорта. Спецназ с саперами обшаривали его вдоль и поперек. Взрывчатку не нашли, но кругозор расширили.
– И что все это значит, командир? – прозвучал в ухе капитана потрескивающий голос Жлобина.
– Суки! – выругался Мережко. – Они там человек десять поубивали, не меньше. И все штатские. Странно как-то, Алексей. Они напали на гражданский аэропорт. На хрена, спрашивается?
Алексей поправил микрофон, чтобы не стучал по скуле, и проговорил:
– А это единственный гражданский аэропорт в радиусе сотни верст. Недавно в строй ввели, запустили, удобно людям стало, с доставкой грузов меньше проблем. Массу денег вбухали в ремонт. – Он закашлялся, уткнулся носом в землю.
– Проклятые рудники, – прокомментировал Гаспарян. – Слушай, командир, ты не напрягался бы. Мы тебя и по мычанию поймем.
Циничные люди! Повсюду трупы, руины, а их хлебом не корми…
– Что делать-то, командир? – ворчал Жлобин. – Не май месяц, согреться надо.
– Лежать, я сказал. На тот свет спешим?
Алексей оценивал расстояние до здания. Пятнадцать секунд нормального бега. Под навесом – слепая зона, там даже гранатой не достанут.
Снова что-то мелькнуло в окне. Гавкнула очередь. Пули крошили глинистую землю, пропитанную влагой.
– Командир, на крыше двое затаились, – проинформировал Жлобин. – Влево посмотри, там кровля вздыбилась, за ней пулемет ставят.
Он сам засек, что ползут двое, огибая препятствия. Там было где спрятаться. Крыша превратилась в хаос строительного хлама с провалами и перегибами. Ствол пулемета протиснулся в щель между выгнутыми листами жести.
– Все видят? – негромко спросил Алексей. – Хором, мужики, и сразу меняем позиции. Три, пятнадцать!..
Ударили дружно, из пяти стволов. Каждый выпустил в цель не меньше половины магазина. Шквал свинца вздыбил крышу. Летели куски шифера и жести, огрызки дерева, металла. Что-то затрещало, перекрывая пальбу, обвалился солидный участок кровли, столбы цементной пыли смешались с дымом. Такое ощущение, что по крыше дали чугунной бабой для сноса здания.
Резко оборвался истошный крик. В здании царила истерика, диверсанты стреляли наобум. Спецназовцы перекатывались на другие позиции, никого не зацепило.
На крыше кто-то уцелел. Он стонал от боли, проклинал поганых москалей. Там что-то трещало. Диверсант, похоже, выбрался из провала, перестал доламывать крышу. Но ругань не стихала. Доставалось всем – проклятым сепарам, долбаной русской маме и даже российскому президенту, который вряд ли имел отношение к этой вот конкретной крыше.
– У него серьезные психологические проблемы, – заметил Гаспарян.
– Так сделай что-нибудь, – посоветовал ему Алексей.
– А я врач? – спросил боец.
Ураган свинца опять ударил по многострадальной крыше. Сыпались щепки, обломки шифера. В зоне видимости нарисовалось тело с раскинутыми руками.
«Вот он и избавился от психологических проблем», – подумал Алексей.
Спецназовцы снова перекатывались, искали укрытия. Огонь из здания слабел. Сказывалась нехватка боеприпасов.
– И осталось их пятеро, – меланхолично пробормотал Колесник.
– Четверо, – поправил Мережко, произведя прицельный выстрел. – Зуб даю, командир.
– Невельский, ты слышишь меня? – поинтересовался Корнилов.
– А то, капитан, – ответил офицер, отстраненный от дел. – Можно сказать, наслаждаемся вашей работой.
– Твои пулеметчики не спят?
– Надеюсь, нет.
– Пусть пройдутся по второму этажу. Плотненько так, с огоньком, желательно с двух сторон. Ниже не надо, мы уже идем, не зацепите.
– Я понял, капитан, сделаем. Поддержим вас, так сказать, дружеским огнем.
Алексей давно подметил, что внизу диверсантов нет. Видимо, условия там были малоподходящими. Все четверо бегали по второму этажу, иногда давали одиночные выстрелы.
Новое светопреставление не заставило долго ждать. Крупнокалиберные пулеметы ударили одновременно, круша и сшибая все, что еще уцелело, включая крохотный выступ – декоративный полубалкон. Рвались рамы оконных переплетов, целые куски обветшалой кладки вываливались из стен. Пыль стояла столбом.
Под прикрытием дружеского огня спецназовцы покинули укрытия и пошли вперед. Алексей бежал, пригнув голову, и отмечал препятствия на дороге – обломки шифера, вывернутые куски асфальта, тело женщины в груде битого стекла.
Добежали все. У диверсантов просто не было возможности высунуться. Алексей припал к стене под навесом, извлек гранату из кармашка жилета. Товарищи припали к стенам. Пулеметчики по команде прекратили огонь.
Диверсанты словно сорвались с цепи. Они выкрикивали ругательства, яростно палили со второго этажа. Но группа находилась в слепой зоне, пули сюда не доставали.
– Заходим! – приказал Корнилов. – Колесников, Мережко – с западной стороны. Остальные – за мной. Да осторожнее, мужики, повременим с вечной памятью, добро? Хорошо бы живым хоть одного злодея взять.
Он выдернул чеку, бросил гранату в истерзанный дверной проем, прильнул к стене, заткнул уши. Уже научен. Вроде не самая мощная штука, а взорвется рядом – долго барабанные перепонки вибрируют.
Капитан дождался прохода ударной волны, вкатился внутрь. За ним никого не было, парни предпочли другие пути. Кругом дым столбом. Он запнулся об огрызок вывернутой стены, не удержал равновесия и, пока падал, прошелся на всякий случай веером из автомата.
Алексей словно в безвоздушное пространство попал. Ударился обо что-то затылком, тело онемело. От звона в ушах не удалось уберечься. Он шел по стенке как слепой, на ощупь. Запнулся о мертвое тело. Пока пришел в себя, прошли драгоценные секунды.