Янтарное взморье
Шрифт:
Ника писала. Сначала создала фон: лиловое небо, сказочные цветы. Ветви зимней сливы в цвету. Это из последнего видео с танцем Лин Мэйли по эту сторону реальности.
Затем на веточку, покрытую изысканными яркими цветами, приземлилась птичка. Синяя грудка, светлые крылышки.
Вероника воссоздала из памяти каждое перышко. Ближнее крыло и вовсе «вылепила», используя сначала мастихин, чтобы нанести краску в объеме, а затем тонкой иглой вывела тонкие детали.
Стержни, бороздки. Рядом с палитрой
Два дня, чтобы отразить воспоминания.
На дереве еще оставалось место. И Ника приготовилась к воплощению второго пернатого. Зеленого.
В очередной раз зазвонил мобильный. И снова, после сброса в не отвеченные. И еще раз.
Художница вздохнула. Бесчувственно укорила себя за то, что не перевела аппарат в беззвучный режим, да еще и зачем-то воткнула в него провод зарядки.
На четвертый звонок подряд Ника ответила.
Просто потому, что захотелось на кого-то наорать.
— Стелла не ест! Совсем не ест!
Художница отвела от лица руку с аппаратом, потрясла головой.
«Какая еще Стелла?» — почти сбросила, решив, что кто-то ошибся номером.
Взгляд зацепился за неоконченную картину.
«Вив?!»
Ледяная корка затрещала под напором волны жара из груди.
— Повторите.
— Стеллочка совсем не ест, — в голосе слышится паника. — Уже третий день пошел. Она сидит на одном месте. Молчит. Я думала, стресс, но уже столько времени прошло.
Перед глазами Ники всплыла, как наяву, Вив на надкушенном яблоке. Затем она же, точней, ее хвост, торчащий над кормушкой с зернышками. В самый первый же день после того, как нашли ее, как ощупал и послушал сердцебиение врач, как они ехали через полгорода… А до этого еще полет — в неизвестность.
Стресс — это не про Вив. Уж точно, не голодовка — малышка та еще обжора.
— Вы предлагали ей колоски? — как будто не своим голосом озвучивается рекомендация. — Она их очень любит.
— У нее вся клетка в этих колосках и кормушках! — срывается на крик собеседница. — Ей ничего не нужно… Она просто сидит. И всё.
«И ждет».
В глазах защипало.
— Может, она немного отвыкла… — осторожная попытка.
Нельзя спешить, нельзя подталкивать. Одно неверное слово — и эта ниточка порвется.
— Стелла… Она… — с той стороны вовсю хлюпают носом. — Вы сказали, что дали ей имя Вив. Я пробовала. На Вив она немножко реагирует. Смотрит хотя бы.
— Саша… — сейчас так осторожно, как только можно. — Я очень хочу помочь.
— Вы можете приехать? — всхлип, адрес.
— Ждите!
Она ринулась одеваться. Октябрь, дождь. И ветер такой, что вроде снова штормовое.
Волны жара накатывают, вытесняя холод. Он не уходит: заполоняет затылок. Шепчет, чтобы
Ника ерзала всю дорогу. Водитель такси косился в зеркало заднего вида. Наверное, волновался за обшивку, как бы не протерлась.
— Проходите…
Маленькая уютная прихожая. Мягкие гостевые тапочки. Скромная — на фоне той, что пустует у Ники — клетка.
— Чив?
«Это ты?»
— Вив.
— Чиви-чиви-чиви-чи-ив!
«Где ты так долго ходила?»
— Теперь и я вижу, — милая девушка Саша подносит к припухшим векам платочек.
— Что?
— Она отвыкла не только от старого имени, — всхлип. — Но и от старой хозяйки.
— Я тоже… — холод в затылке пульсирует, грозит взорваться глубинной бомбой в случае отказа. — К ней привыкла.
Левую руку уже почти свело: Ника держит ее за спиной, крепко сжимая ручки матерчатой сумки. Внутри — переноска. И маленькая мечта.
— Чви-и! — пернатая смещается по жердочке, жмется к прутьям.
С той стороны, где стоит Вероника.
Александра плачет, уже не скрывая слез.
Ник медленно отводит руку с сумкой вперед.
— Забирайте.
Хозяйка выбегает из комнаты.
Что-то теплое, похожее на благодарность, разливается в груди новым источником тепла.
«Скорее, пока не передумала!»
— Ей было у вас хорошо. И будет.
Саша пришла в себя, нашла в себе силы проводить гостью… гостий. Вив чвикает в переноске.
— Я о ней позабочусь.
Хлопает дверь. Роли меняются. Теперь сокровище в руках Ники. По ту сторону плачет бывшая — уже окончательно — хозяйка пернатого счастья.
Другая девушка улыбается, не может не улыбаться.
Стремительно тает лед.
— Моя ты умница.
Из переноски доносится хруст: оголодавшая виверна добралась до подношения в виде большущего колоска.
— Орки не кормлены, травы не проданы, враги не повержены, — перечисляет по дороге Вероника. — И друг тебе не найден. Знаешь, что? Начнем со смотрин. Ты в процессе у меня наешься, успокоишься.
Ощущение такое, будто Ника в салоне авто — тоже в переноске, как крылатая подруга, а дверь отворится — она и взлетит. Облегчение? Эйфория?
Умиротворенность и тепло.
— Тьфи! — с набитым зернышками клювом чвикать проблематично.
— И пусть весь мир подождет. Оба мира, если потребуется.
Впрочем, пальцы уже порхают над экраном. Надо дать знать сокланам, что их блудная глава скоро будет готова к труду и обороне… Оборону зачеркнуть: к войне и прочим приключениям.
Когда одна страница переворачивается, открывается новая.