Япона осень
Шрифт:
И что плохого в обычной работе? Выпотрошить тушу, отправить кишки, рога и копыта в рефицераторы, а остальное — обработать для хранения. Я вот ничего плохого в этом не вижу! И вообще, однообразная работа меня не утомляет. А вот ожидание… Ожидание утомляет.
Я снова посмотрел на Мелкого. Гопник уже успел обкопать камень, который, на свою беду, его заинтересовал, сантиметров на пять в глубину, а тот всё не кончался.
Я всё-таки не удержался… Прокомментировал его старания:
— Мелкий, а если это скальная основа, и копать тебе её
— Значит, буду копать, на! — вредным голосом отозвался тот, не прекращая рыться в земле.
И тут же, как будто в издёвку, со стороны Тропы Гигантов донеслось протяжное:
— О-О-О-О-О-О!
— Да иди ты на!.. — сообщил гигантской форме жизни Мелкий. — И в!..
С этой глубокомысленной речью он повернулся на звук, показав вдаль оттопыренный средний палец с обгрызенным ногтем.
Но на этом не остановился. А продолжил излагать причины своего недовольства:
— Только занятие себе, сука, нашёл!.. Специально, что ли, подгадала, черепаха зловонючая?!
— Сворачиваем лагерь! Будем ловить момент! — а я решительно поднялся с земли и тут же охнул: ноги умудрился отсидеть.
Собрались мы минут за пять. К этому времени гигантская форма жизни уже выплыла из-за скал, неспешно и величаво двигаясь на восток. И, чтобы от неё хотя бы не отстать, нам пришлось бежать.
При этом нужно было соблюдать дистанцию, потому что летуны на спине не дремали. Стоило слишком приблизиться, как эти нехорошие твари сразу замечали нас и начинали возбуждённо галдеть, разминая крылья. К счастью, они, видимо, на этот раз были сытыми и ленивыми. Во всяком случае, сразу успокаивались, едва мы отставали.
Так мы и двигались вдоль опушки Страшной Пущи, стараясь и не отставать, и не сближаться. То шли быстрым шагом, то бежали, то притормаживали. И во всём этом больше всего меня расстраивала неизвестность. Непонятно было, остановится ли черепаха-переросток перекусить. Или будет ещё несколько часов пилить без остановок?
Вспоминая, как мы ехали от гор к морю на черепашьей спине, могу сказать, что эти гиганты не так уж часто отвлекались от спортивной ходьбы. А тем временем, впереди должны были начаться заросли высокой травы! По ней с той же скоростью бегать не получится.
— Ну!.. Давай!.. Жопа жирная!.. — видимо, подумав о том же, воскликнул Мелкий.
Наверно, у него имелась какая-то простонародная магия. Потому что в этот самый момент гигантская форма жизни вдруг остановилась и выдала протяжное: «О-О-О-О-О!», поведя головой…
А потом повернулась прямо к нам.
Мы в этот момент как раз перебирались через ручей. Берега у него заросли всевозможной травой и деревьями. Видно, что-то из этого и привлекло внимание гиганта… Не вопли же Мелкого?
В общем, нам бы порадоваться, что черепаха наконец-то встала… Но было слишком страшно.
Развернув свою огромную тушу, гигант сделал большой шаг в нашу сторону…
Мелкий опомнился первым, но это ему не помогло. Сначала он орал, глядя на приближающуюся огромную голову,
Вот только ноги у него были не на суше, а в воде… А бежать он пытался панически и как обычно… В общем, всего через пару шагов наш бравый гопник свалился в ручей.
Упав лицом в воду, Мелкий не перестал кричать. И, в результате, только пузыри пускал, дёргая ногами и руками. А меня как будто отпустило… Если кто и мог сейчас всех спасти, то только я!
Рявкнув всем: «Бегите!», я подскочил к Мелкому, схватил его за какую-то из дёргающихся конечностей — и со всех ног рванул прочь.
Поднимая брызги и тяжело дыша, отряд выскочил из ручья и понёсся прочь. Где-то сзади Мелкий, который волочился за мной, перестал булькать и снова заорал… А потом почему-то закашлялся.
А ещё позади, за нашими спинами, раздавался громоподобный треск и хруст. Видимо, это огромный язык беспощадно сминал всякую-разную растительность у ручья. Вкупе с оглушительным чавканьем и долгим: «О-О-О-О-О-О!» это заставляло нас бежать ещё быстрее…
— А!.. Ат!.. Пус!.. Ти!.. На!.. — Мелкий, наконец, начал говорить что-то осмысленное, но я его слушать не стал.
У него, конечно, есть медицинская капсула… Но нам-то надо набрать много слюны! И минус один член отряда — это, как мне кажется, не совсем то, что повысит нашу грузоподъёмность и моральный дух.
Вот только рука у меня начинала уставать. Не такой уж он и лёгкий, зараза, хоть и мелкий… Отъелся, блин, на свежем воздухе.
— Да… Брось… Ты… Его… — потребовала Аня на бегу, пытаясь не сбить остатки дыхания.
— Нет… Ещё… При… Годится… — сквозь шум в голове пропыхтел я, запасливо перехватывая гопника второй рукой.
Я, кстати, до сих пор так и не понял, за что конкретно его тащу. Рука или нога? Да неважно… Просто надо его допереть, чтобы не помер. Всё-таки командир я или нет? Если командир, то мне нельзя бросать своих… Даже если они очень просят…
Вот только в голове у меня уже шумело, и красной пеленой взгляд застилало…
Один из ребят, которые пришли с нами, по прозвищу Болик, догадался, что я на пределе. И на ходу молча вцепился во вторую конечность Мелкого, помогая мне его тащить. О том, что пациент долбится обо все камни и деревья, которые мы огибаем или перепрыгиваем, я старался не думать. «Лечилка» ему в помощь, болезному!
Остановились мы только метров через сто… Просто без сил упали на землю и смотрели, как клятая черепаха обжёвывает зелень у ручья, взамен щедро оставляя то, за чем мы пришли.
Слюни.
Со стоном принял сидячее положение Мелкий. Выглядел он не очень, и это ещё мягко сказано. Встрёпанные волосы, забитые веточками, листиками и грязью. Порванная одежда, вся в земле и лохмотьях. А открытые участки тела — сплошь в кровоподтёках и ссадинах.
Какое-то время гопник сидел, молча глядя на трапезу огромного зверя. А потом повернулся к нам и поинтересовался хриплым голосом: