Япона осень
Шрифт:
Слегка… Я же знаю, что он сейчас нажрётся чего-нибудь, и ему сам чёрт будет не брат. Ну вот, что и требовалось доказать… Нажрался!
Впрочем, к чести Русого, надо сказать, что он, даже нажравшись, не забывает о деле. В этот раз он своими выходками умудрялся затормозить довольно-таки крупную стаю горных собратьев. Они пытались вслед за ним выбраться на гребень, но при виде этого бесноватого поджимали хвосты и боязливо пятились. Видимо, опасались заразиться. Не удивлюсь, если у них скоро легенды пойдут об ужасном лохматом зомби…
А прямо по гребню бежали наши вместе
Щёлкнув запуск ревуна в капсуле, я принялся шарить лучами прожекторов по гряде. Надо было подлавливать бестий, которые лезли наверх, так, чтобы свет бил им прямо в глаза. Русый, конечно, крут неимоверно, но рано или поздно его актёрская игра и рыжие кудри примелькаются. И тогда его банально сожрут.
Совокупный эффект — и моих пассивных оборонительных систем, и агрессивного сумасшествия Русого — всё-таки заставил бестий отступить в темноту. А команде по эвакуации удалось добраться до стены, куда их и Нуба с молодняком втащили другие защитники.
Втащили, потому что стена была уже достаточно высокой, чтобы уставшие и нагруженные люди сходу не могли на неё забраться. Как гадёныш Русый перебрался, когда убегал — ума не приложу.
Впрочем, он, видимо, тоже… Я быстро понял, что питомца мне придётся затаскивать в факторию лично. Другим это пьяное чудовище в руки не давалось.
Ругаясь на все лады, я выскочил из капсулы, спрыгнул, подцепил тяжеленного зверя руками — и поднял, как штангу, над головой. А дальше он уже сам зацепился лапами, всосавшись под надёжную защиту стены. Стоило бы ему слегка промыть мозги, но пока я перелезал обратно, этот гад перестал выть, как обездоленный призрак, и куда-то тихо слинял.
— Всё живы? — спросил я, как только забрался на стену.
— Все! Только Ламера за жопу цапнули! — продышавшись, отозвался Мелкий.
Я лишь головой покачал. Наш отряд бравых мушкетёров-революционеров чем-то напоминал Русого. Правда, тот был эталонным придурком, который всегда выходил живым-здоровым из любой передряги. А вот у этих, менее эталонных придурков случались недоразумения…
На стене хлопнул «слонобой», отправляя в темноту заряд картечи. В ответ темнота взвыла разными недобрыми голосами.
— Всё, уходят! — крикнул мне Бур со стены. — Вырубай уже свой пугач!
Выключив ревун, я поспешил в центр фактории. Там, у костров, отпаивали травяным отваром наших гостей и бравую команду Костромы.
…И уже на подходе замер, как будто меня что-то вдруг дёрнуло.
Сбоку, в стороне от костров, на корточках сидел Пилигрим. Он не грелся, как остальные, и не рассказывал, как всё прошло — а внимательно глядел в глаза Хромой.
Старая самка вздыбила костяные пластины на загривке, нервно мотая хвостом. Боялась ли она? Не знаю, возможно. Но она явно была сильно взволнована.
Я не стал прерывать общение бестии и её человека. Дождался, пока их молчаливый диалог закончится, а потом молча взглянул на Пилигрима.
И Грим понял мой немой вопрос.
— Они идут, — просто ответил он, и в этом ответе было столько жути, что становилось страшно. — Их очень много. Серая стая вышла в поход, Вано…
Дневник Листова И. А.
Двести семьдесят шестой день. Из мглы кровавого прошлого.
Согласно правилу №2, которое я сам когда-то вывел, если бежать нельзя, то нужно применить смекалку и изобретательность, чтобы выжить. И не надо стесняться, если кому-то твоё изобретение покажется смешным. Всегда надо помнить, что смеётся тот, кто выжил. А мёртвый — не смеётся.
Сейчас сюда, в Большую Долину — как её раньше называли местные жители, смеясь над неудачниками, которым не повезло с высадкой в горах — стягивались стаи бестий. Когда они пришли весной, то всех местных весельчаков сожрали. А те, кто выжил, смеяться разучились. Глядя на серьёзные лица спасённых парней и девушек, я почему-то был уверен, что их улыбок ещё долго не увижу. А жаль. Хорошие ведь ребята…
В Убежище, как рассказал Нуб, когда-то укрылось восемьдесят семь человек. До спасения дотянули двадцать три, включая самого Нуба. В среднем, каждые трое суток в те дни умирал один человек, а поначалу вообще гибли многие.
Чего уж там… Даже до Убежища добрались лишь те, кто очень хотел жить. Когда Серая стая серпом прошлась по цепи долин, были те, кому посчастливилось пересидеть первый удар. И все они поспешили на запад, в надежде спастись от людоедов.
Здесь, в Большой Долине, они и остановились. Почему? Да потому что вдоль возвышенности, отделявшей долину от большой земли, бестии шли нескончаемым потоком. Дальше бежать было некуда. И тогда люди организовали Последний Форпост.
По словам Нуба, который тоже в этом участвовал, в Форпосте укрылось около пяти сотен колонистов. Все, кто попал под загонную охоту, но не был сожран бестиями. Остатки групп, что обитали в Великой Долине… Остатки групп, что жили в предгорьях… Остатки групп, живших в начале системы долин, но сумевших проскользнуть через ещё редкую цепь стай…
Жителям Последнего Форпоста не хватило совсем чуть-чуть времени. Когда Серая стая нагрянула, оставалось закончить лишь ворота. Возможно, успей люди их сделать — продержались бы и до нашего прихода. Стены всё-таки для бестий были серьёзным препятствием. Но…
У бестий есть глаза и мозги. Пусть они и не полноценные «разумные», но куда умнее большинства зверей. И бестии догадались, что обрыв, который строят люди, скоро станет им не по зубам. Поэтому напали, когда крепость ещё не была закончена.
Это случилось как раз в те дни, когда где-то по системе долин шагала молодая гигантская форма жизни со странными пассажирами на спине. Из глубины гор не ушёл никто, кроме нас. Но и мы, если вдуматься, ушли разве что чудом…
А Форпост держался долго. Внутри хватало решительных мужчин и отчаянных женщин. Бой в проёме ворот длился, если верить Нубу, целых два дня. Люди посменно вставали в линию, отбивая наскоки атакующих стай.