Японская новелла
Шрифт:
— Так значит, если я убью Саэмона, ты будешь принадлежать мне? Я согласен. Но как мне его убить?
Тэннё ответила:
— Я напою его сакэ. Когда он пьяный уснет, вы потихоньку проберетесь в комнату и убьете его.
На том и сговорились. Тэннё вернулась домой. В унынии она все повторяла: “Нет, нет, я всегда буду тебе верна!”
Саэмону было как-то не по себе.
— Ну, как там Ама Годзэн? Должно быть простудилась? Всегда как-то грустно и на душе не спокойно в этот сезон дождей. Да еще кукушка то и дело кукует. Давай-ка мы с тобой развлечемся.
Они приготовили разных закусок, обмениваясь
Тем временем Саэмон, муж Тэннё, проснулся, осмотрелся, и не увидев Тэннё, удивился. Он прошел в другую комнату, и увидел там мертвую Тэннё, залитую кровью. Охваченный горем, Саэмон обнял ее труп: “Тэннё, ты ли это? Кто мог такое сделать! Если бы я мог предвидеть, такого горя никогда не случилось бы! Что это, сон или явь?!” Саэмон плакал от тоски и горя.
Весть о случившемся дошла до Морито. Что это значит? Ведь он убил Саэмона, а все говорят о Тэннё. Неужели такова небесная кара? Нет, он не мог и представить, что убил Тэннё. Он посмотрел на голову, сомнений не было, это была голова Тэннё. Как он мог позволить Тэннё обмануть себя! Морито хотел тут же вспороть себе живот, но тут ему в голову пришла мысль о муже Тэннё Саэмоне: что сейчас происходит у того в душе.
Морито решил умереть, но так, чтобы его убил Саэмон собственной рукой. Морито взял голову Тэннё и отправился к Саэмону.
— Господин Саэмон, выслушайте меня спокойно. Это я убил Тэннё, своими руками. Как это вышло... Недавно, во время молебна на мосту Нанива, я лишь мельком увидел Тэннё и влюбился. Потом мне удалось с ней поговорить. Я сказал: “Раздели со мной изголовье один раз, а если не согласишься, ты станешь причиной моей смерти. Пусть жизнью следует дорожить, я умру прямо здесь”. А Тэннё ответила: “Если я вам отдамся, я нарушу супружескую верность, а если отвечу "нет", то стану причиной людской злобы и смерти, ведь вы сказали, что тут же умрете. Не знаю, что мне делать. У меня есть муж, как я могу принадлежать вам? Вот если вы убьете моего мужа Саэмона, то тогда мы сможем дать друг другу клятву супругов”. И я поверил ей. Я считал, что убиваю вас. Как ужасно, что я позволил ей обмануть себя! Скорее отрубите мне голову, а когда будете служить заупокойную службу по Тэннё, пусть погаснет в вас пламя ненависти ко мне, которое сейчас горит в вашей груди!
Морито наклонил голову и ждал удара. Саэмон в страшном гневе был уже готов снести ему голову, но, уже замахнувшись, передумал.
— Господин Морито, даже если я отрублю вам голову, Тэннё все равно не вернется ко мне, ведь она уже ушла к Желтому источнику. И кто, если не мы станем молиться о ее будущей жизни, кто ее спасет?!
Обнаженным мечом Саэмон срезал пучок волос со своей головы, переоделся в черную монашескую рясу и стал молиться о Тэннё. Морито тоже срезал пучок своих волос, сказал, что
Ну, разве не любовь с первого взгляда здесь причина всего?
Нами выслушал.
— Что ж, ты и вправду привел хорошие примеры, но то была любовь, когда известно, кто женщина, где живет. А твоя любовь? Ты ведь даже не знаешь, кто она. И где живет, тоже не знаешь. Может, та женщина просто заблудилась, и случайно оказалась на мосту Годзё. Искать женщину, которую мельком видел через приподнявшуюся штору, все равно, что кинжалом колоть воздух. Пустота! Ничто! Вот какова твоя любовь.
На эти слова Нами Гэндзи-обезьяна ответил:
— Я расспросил у людей, и узнал, что красавицу зовут Кэйга, она из квартала к востоку от Годзё.
— Известнейшая в столице куртизанка! — воскликнул Нами. — Когда заходит солнце, эта женщина сверкает как пламя, поэтому ее зовут Кэйга — Огонек-светлячок. Кэйга и пишется двумя иероглифами “светлячок” и “огонь”. Ты еще мог бы как-нибудь добиться этой женщины, если бы она была дочерью придворного или даже принца крови. Но признанная куртизанка! Да она ни к кому не пойдет, только к даймё, или к знатному самураю. А ты здесь всем известен как торговец сельдью. Как же тебе помочь? Придется тебе изобразить из себя даймё!
Гэндзи-обезьяна почтительно поклонился.
— Я и сам так думал.
— Выдать тебя за кого-нибудь из даймё ближайших провинций будет трудновато. Буэй, Хосокава, Хатакэяма, Иссики, Акамацу, Токи, Сасаки, — все они слишком хорошо известны. А вот господин судья Уцуномия... Он до сих пор еще не приезжал в столицу, и я слышал, что должен в скором времени прибыть. Это твой шанс. Попробуем выдать тебя за Уцуномия!
— Согласен с вами, — сказал Гэндзи-обезьяна. — Кстати, среди слуг господина Уцуномия у меня есть родственник, так что я смогу узнать привычки этого господина.
— Что ж, решено, — сказал Нами. — Теперь вот что, такой даймё как Уцуномия, он ведь настоящий господин, он не может приехать без множества людей, всяких там пажей, мальчиков, слуг, старших слуг.
— Не беспокойтесь об этом. У нас в гильдии торговцев сельдью человек двести-триста. Я их всех созову и попрошу изобразить из себя и моих самураев, и слуг. А мой сосед, он с востока, по имени Рокудзаэмон, настоящий красавец, он будет главным вассалом.
— Отлично! — решил Нами.
Прежде всего Гэндзи-обезьяна пошел на Пятую улицу и рассказал там, что слышал, будто господин Уцуномия едет в столицу, что он уже совсем недалеко — остановился в горах Кагамимори в Оми.
Слух о приезде Уцуномия, крупного даймё, тут же распространился. Столичные куртизанки считали, что, несомненно, он их посетит, поэтому украшали свои гостиные и с нетерпением ждали. Прошло дня два-три. Гэндзи-обезьяна рассказал на Пятой улице, что будто бы господин Уцуномия уже прибыл в столицу и утром уже был принят сёгуном. И этот слух тоже быстро разлетелся.
Нами отправился в дом, где работала Кэйга. Хозяин вышел его встретить.
— Что вас привело? Вы ведь здесь редкий гость. Что вам угодно? Может, вы просто заблудились?