Ярмо Господне
Шрифт:
«Быть Насте арматором без страха и упрека. Ассистировала с блеском. У Маньки третья акция, у нее-то она первая. И хоть бы хны…
Я по первости после той гнусной черной вдовы до самого убежища не мог толком очухаться. Ну да, женщины с дарованиями крови не бояться. По живому режут…
Изыди дух нечестивой ворожеи и возвратися в землю своя… Господи, спаси и сохрани благочестивыя…»
Запустив программу стиральной машины, Настя победно глянула на Филиппа и задала вопрос в тему:
— Фил, скажи, каким образом Манька
— Ты что «Основ ритуальной теургии» не читала?
— Стопудово нет. Ника говорит, что мне еще рано, если я «Мистерии Эпигнозиса» плохо знаю и только-только до «Ритуалов Продиптиха» в древнегреческом оригинале добралась.
— Дурында твоя Ника! У тебя же уровень позволяет. А ты сама могла бы поинтересоваться, миленькая.
— В жесть как, если файлов на компе нет?
— После обеда появятся. Я тебе по плешку открою сетевой доступ неофита четвертого круга.
Между прочим, насчет Манькиного криса тут все просто. В орденском храме за алтарем в саркофаге освященная земля с Голгофы. С литией заземлит на три-четыре минуты клинок, и вся недолга.
— Я тоже хочу себе холодное оружие, Фил.
— Его сперва надо в теургическом видении разглядеть.
— Эт-то я знаю. Но как быть, если я Никин стилет Матарон видела?
— Оба-на! Стоп, машина! Нет не надо, пускай нам крутится на таймере. Пошли на диван, ляжешь поудобнее. Мысленная привязка на Матарон…
Через четверть часа Филипп отпаивал Настю шампанским в лечебно-оздоровительных целях и чесал в затылке:
— Не разбери-поймешь, Настена, в твоей возрожденческой драме плащей и кинжалов. Возможно, Федот да не тот. Пал Семеныч скажет точнее…
— Ой, Фил, я пьяницей становлюсь. У меня голова уже не кружится.
— Не боись, алкоголички из тебя не получится. Метаболизм не даст, и асилум не позволит…
С понедельника Филипп Ирнеев устроил для Вани Рульникова двухнедельные каникулы. Но ученице Насте Ирнеевой его дидактических наставлений ни за что не избежать. «Ишь чего захотела вместо коммуникативной грамматики!»
— …Понимать надо, Настена, дар распознавания языков отнюдь не отменяет грамотного овладения ими.
У тебя в голове сейчас сидит в пассиве подростковый лексикон типичной выпускницы американской хай скул. У тебя прононс истой янки из Бостона, откуда ты родом, юная миссис Фил Ирнив, она же урожденная Нэнси Блейк, согласно арматорской легенде. Но ее знаниями по английскому языку и американской литературе, ты вовсе не обладаешь. Журналов и толстых газет штатовских почти не читала, о книгах, тебе необходимых, понятия не имеешь.
Тебе же первый препод в колледже воткнет ноль баллов за письменную работу. Поэтому мистер Патрик Суончер будет полгода любезно наставлять тебя и Маньку, чисто конкретно вводить в курс дела американской житухи.
— Ой, Фил, ты проговорился! Он наш новенький арматор, правда?
— Манька разболтала?
— На ушко шепнула, когда мы за тобой по лестнице на восьмой этаж чапали.
— Мы с ним живьем познакомимся послезавтра на Гавайях в Гонолулу.
— Он молодой?
— Пожалуй, предпочитает выглядеть сорокалетним интеллектуалом-янки.
— Вот и хорошо, если в два раза старше меня! Не стыдно раздеваться на медосмотре, и все такое.
— Зато дурой выставлять себя стыд и срам! Кто намедни дурацкую книжку в отвратном переводе читал?
— Я этот роман дочитывала, Фил, ведь интересно.
— Смотри у меня, Настена. Читать в переводе — все равно что мужчине заниматься онанизмом, натянув десяток презервативов. При некотором воображении удовольствие получить можно.
— Вы, мистер Фил, развратный тип и ваши скабрезные намеки мне понятны.
— Ошибаетесь, мэм. Вообразите себе, насколько захватывающими бывают правила употребления определенного артикля, моя дорогая миссис Нэнси Ирнив, — от посторонних разговоров не в тему перешел на английский Филипп.
«Любовью за любовь, а урочные занятия по расписанию», — на том же языке подумал строгий преподаватель.
Вечером после ужина Филипп предложил Насте:
— В глупый телевизор-монитор по-семейному мы с тобой, Настена, пялиться, конечно, не будем. Сколько там ни есть у тюнера спутниковых каналов. Насмотришься в Америке, инде без телевидения никак и никуда.
У меня есть опцион получше, дама-неофит. Соблаговолите следовать за ведущим в его асилум, ведомая.
— Да, рыцарь Филипп!
Взявшись за руки, рыцарь и его дама в кратчайшую долю секунды истаяли, улетучились, исчезли, дематериализовались вовне или вне протяженности и равномерности нашего трехмерного универсума, куда-то смещающегося в красную сторону линейного спектра, если признавать эффект Доплера.
— Присаживайся, Настя, — Филипп кивнул на высокий табурет у стойки бара. — Воспринимай все как в твоем асилуме.
— Как раз я так и почувствовала, только мы вошли. Легко и приятно. Кажется, словно я здесь миллион раз с удовольствием побывала. И опять хочется снова и снова.
— Попробуй немного ананасового сока. Тут нельзя манкировать самобытным угощением.
— Знаю, Фил… А что у тебя там направо за портьерами из серебряных ленточек?
— Кажись, я по-простому догадываюсь, нас ждет активный отдых. Допивай свой сок и пойдем.
Филипп не угадал. В проходе за стрельчатой дверью они обнаружили не бассейн, а рыцарский зал с огромным в треть стены жарко и ярко пылающим камином. Возле шкура белого медведя. На ней подушки, шитые шелком. Деревянные стенные панели увешаны охотничьими трофеями — рогатыми и клыкастыми, перемежаясь со щитами и разнообразным оружием. Посредине небольшой круглый резной стол на одной ножке.