Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник)
Шрифт:
– Ага! – снова шмыгнул носом мальчишка.
Везти этого сопливого проводника не хотелось, оглянувшись на князя и получив его согласный кивок, Третьяк ссадил мальчишку:
– Беги обратно, чтоб не ночевать в лесу!
Тот обрадованно кивнул и отступил, чтобы пропустить всадников. Ярославу почему-то стало жаль мальчишку, он наклонился с лошади и подал ему серебро:
– Держи! За работу!
Мальчонка стоял, оторопело глядя вслед богато одетому и такому щедрому всаднику. Он не знал, что Ярослав никогда не был щедрым, напротив, славился своей прижимистостью. А
Добрались действительно быстро, и село оказалось заметно большим, чем весь за лесом. Избу «купча» Еремеича нашли тоже сразу, она была самой «богатой». И лавки в ней крыты не рядном, а старым сукном, и иконы в красном углу висели, и место нашлось всем. Прежде всего, конечно, князю.
Пока добрались да разобрались, совсем стемнело. От ужина Ярослав отказался, спать тоже не хотелось, но он отправился на отведенное место, чтобы только никого не видеть, ни с кем не разговаривать.
Долго лежал, закинув руки за голову и размышляя над тем, что случилось. Потом вдруг осадил сам себя. Погибшего Блуда не вернешь, знать, судьба такая. О Киеве сейчас и думать нечего. И корить себя или Блуда за ошибки тоже глупо, на это будет еще время. А сейчас надо было думать, как быть дальше.
В Киеве Анна и Предслава. Отбить их у Болеслава он не мог, выкупить тоже, разве что ценой своей собственной жизни. Казна вся осталась под присмотром Анастаса. Помня «заслуги» настоятеля Десятинной перед отцом, Ярослав не сомневался, что Анастас все отдаст Болеславу, только чтобы сохранить свои жизнь и положение. Про казну можно было забыть.
Князь горько усмехнулся: одинокий, нищий, князь без жены и княжества!
Оставалось идти на поклон к Новгороду. Ладно бы самому городу, ему Ярослав готов и в ноги пасть, коли нужно, но там Коснятин, который обязательно упрекнет, что неспособен сам справиться ни с чем. А еще там оставлен править сын Илья, как с ним быть? Преклонить главу под сына? Нелепо, тот совсем еще молод. Встать над Новгородом самому, а куда Илью денешь?
И снова князю нужно было начинать все сначала. В чем он ошибся, что сделал не так? Да и вообще, так ли поступал?
Собирал рать против отца. Но если бы не смерть князя Владимира, вряд ли Ярослав сам пошел бы на Киев. А против дяди Сфенга? По отчине его право брать Киев было, да ведь и племянник не возражал. Только когда Сфенг снова к Сурожскому морю ушел ромеев выручать, Ярослав вдруг понял, что может побороться с дядей за отцово наследство. Поборолся и даже получил, но у Святополка оказался сильный помощник.
Предслава
Сердце у княжны обливалось кровью. Кажется, с тех пор, как умерла мать, все и пошло кувырком. Мачеха ненавидела настолько, что отказала всем, кто сватался, а вернее, постаралась, чтоб княжон не замечали вовсе. Даже сестры, к которым приезжали послы от венгров и чехов, и те остались в старых девах. А уж о самой Предславе и говорить
Девушка с содроганием думала о сватовстве Святополкова тестя – польского короля Болеслава. Ни мачехи, ни отца в живых не было, отказал Ярослав. Брат объяснял Предславе, что Болеслав известен своим прелюбодеянием, трех жен в могилу свел, а уж сколько любовниц у него перебывало – не счесть! Лучше вовсе без мужа, чем с этим рыжим распутником!
Конечно, Предславе совсем не хотелось становиться четвертой замученной рыжим распутником, но она злилась и на брата тоже, тот не мог понять, что оставаться старой девой и вовсе тошно. Мог бы раньше озаботиться замужеством сестры. Честно говоря, он заботился, договорился с боярином Остромиром, чтоб тот взял за себя сестру, но мачеха перехитрила, выдала за новгородца свою дочь Феофано.
Так что ж, в Новгороде, кроме вдового боярина, никого больше нет? Видно, плохо старался брат, если до таких лет сестра, которую все звали красавицей и умницей, в девках засиделась.
Но страдала Предслава не из-за своего затянувшегося девичества, а оттого, что вести принесли хуже некуда. Ярослав со своей дружиной сначала долго стоял на берегу Буга у Берестья, а потом вдруг был начисто разбит Болеславом. Примчавшийся в Киев гонец рассказывал, что бестолково начал задираться Блуд, польский король обиделся и первым ввязался в драку. Не ожидавшие этого русские оказались не готовы и были побиты!
И это бы не так страшно, но князь не отступил в Киев, а с остатками бежал куда-то, бросив всех в стольном граде на произвол судьбы.
В Киеве начался разлад. Одни требовали обороняться из последних сил, другие наоборот – встретить Святополка как законного князя. Верно, все же Святополк старший из братьев, ему должен достаться Киев. Можно было встречать его, но все взял в свои руки Болеслав.
Вот его больше всего и боялась Предслава. Княжна понимала, что ничего хорошего ей ждать от человека, которому отказано в ее руке, не стоит. Она словно предчувствовала беду.
Киев решил не обороняться и принять Святополка как князя по дедине и отчине. Что бежал из Киева после смерти отца, так то понятно. А про Ярослава решили так: если бы чувствовал за собой правду, то бился бы за город. Но он бежал, значит, признает правоту Святополкову. И что князь пришел вместе с тестем, тоже никого не обеспокоило, кого же как не его о помощи просить? Вон Ярослав – тот вовсе варягов из-за моря, как его отец, приводит. Только не осилила его варяжская дружина Болеславову.
С утра разнеслось, что поляки уж близко. Киев гудел, как встревоженный улей. К Предславе примчалась Анна:
– Что делать?!
Им и впрямь хуже остальных. Одна жена бежавшего князя, вторая – несостоявшаяся его невеста. Княжна долго не раздумывала:
– Сейчас на дальний двор, там есть где спрятаться. А ночь наступит, бог даст, убежим!
Они и вещи собирать не стали, не до того, только иконку, что от матери осталась, и взяла с собой Предслава. А Анна и того меньше, вовсе без ничего.