Ярость благородная. «Наши мертвые нас не оставят в беде» (сборник)
Шрифт:
– Так точно! – ответили мы хором.
– Тогда слушайте и запоминайте. Рядовой Стриженов совершил взлет на истребителе И-16, потом пересел на истребитель И-185, на котором учился летать во сне, подбил девять самолетов противника, снова пересел на И-16 и вернулся на аэродром. Где именно проходили пересадки – военная тайна. Вы меня поняли?
– Так все и было! – сказал я.
– Замечательно! Сбитые самолеты мы вам полностью подтверждаем. В наградных списках вы уже есть. Официально вы летаете только на И-16. В 728-й авиаполк будет отправлено распоряжение держать «образцовый» всегда
Сохранить «военную тайну» мне не удалось. Во время очередной тревоги мой техник блаженно завопил:
– Пулеметы не заряжены!
– Это не имеет значения, – сказал я. – Убери колодки и от винта!
– Но какой смысл…
– От винта!!!
– Колодки убраны! Есть «от винта»!
А потом и вовсе никто не удивлялся, если слышал краем уха, как мой техник вопрошает: «Вам пушки-то заряжать или так «фридриха» воспитаете?» – «Заряжай-заряжай, – отвечал я. – Попробуем для начала по-хорошему».
Говорили же про Покрышкина, что он может летать на бревне! И тоже никто не удивлялся.
После 185-го я наконец-то почувствовал «ишачка», и мне уже не требовались метаморфозы, чтобы ринуться в бой. Я не боялся израсходовать боекомплект, встретив эскадрилью новеньких «фридрихов». Я знал: в нужный момент двигатель «ишачка» закашляет, содрогнется в раме и в следующее мгновение в моих руках окажется вся мощь лучшего истребителя Второй мировой войны.
Андрей Уланов
Долететь до облака
Тринадцать лет. Кино в Рязани,
Тапер с жестокою душой,
И на заштопанном экране
Страданья женщины чужой;
Погоня в Западной пустыне,
Калифорнийская гроза,
И погибавшей героини
Невероятные глаза.
– Из-за этих стихов тебя ковбоем прозвали? – помолчав, спросила девушка.
– Что? – парень на миг растерялся. – А-а… нет. Просто когда мы в Аджи-Кабуле машины получали, на моей ковбой был нарисован. В шляпе, с сигарой, револьвер дымится… ну и пошло-прилипло. А кто тебе рассказал?
– Марина из второй. Та, что с вашим Глинкой ходит.
– Со старшим или с младшим?
– Который «ДБ».
– Понятно…
– А кто этого ковбоя нарисовал? И зачем?
– Ну, мне-то не докладывали. Может, его спецом купили от какой-нибудь Мичиганьщины или где там эти ковбои водятся… Оклахомы, во! – вспомнил парень самое экзотическое, на его вкус, название. – Скинулись, значит, всем ихним колхозом, в смысле, ранчо и сказали: постройте на наши трудовые доллары самый лучший на свете истребитель, отправьте его в СССР, вручите там самому лучшему летчику, и пусть он бьет на нем фрицев так, чтобы самому фюреру каждый день с утра до ночи икалось.
– И как, многих уже сбил?
– Ну-у… – парень замялся, – …трех. –
К его радости, девушка то ли не расслышала последние слова, то ли не придала им особого значения. А и правда, с надеждой подумал он, с чего бы стрелку бомбардировщика разбираться во всех тонкостях истребительской «кухни». Ну, в группе, и что с того? Зато честно сказал, не накрутил – чужого не надо. А так… в бою был, стрелять – стрелял, даже видел, как попадал… вроде. В конце концов, когда одного «хейнкеля» всем звеном поливают, сам черт не разберет, чья пуля самая распоследняя и решающая. 111-й – зверюга живучая, его из одних пулеметов валить, семь потов сойдет…
Вслух он этого, понятное дело, ничего не сказал. Впрочем, ничего подобного девушка и не ждала.
– Скорей бы уже май, – мечтательно вздохнула она. – Чтобы зеленое все… и тепло.
– Ага, – поддакнул парень. – И чтобы вода теплая. Как раз немцев закончим с Тамани выбивать, а где Тамань, там и Крым. Если будем на Севастополь базироваться, ребята рассказывали – там от аэродрома до моря два шага.
– Да, хорошо бы… только если Крым возьмут, нас ведь наверняка сразу перебросят. Вас-то уж точно.
– Ну почему «сразу перебросят»? – возразил парень. – С Крыма ого-го как можно летать… до самой Румынии.
– Наверно.
– Вот. И нас – в сопровождении. Кому-то ведь нужно, – подвинувшись вплотную, он обнял девушку за плечо, – вас, таких красивых и замечательных, повсюду сопровождать.
– А еще могут в тыл отвести. – Девушка снова вздохнула. – Потери большие.
Парень промолчал.
В начале марта, когда их полк перебросили на фронт, в нем было три десятка самолетов – новеньких, только что полученных по «южному мосту» от союзников «кобр» и «киттихауков». Сейчас, месяцем позже, их осталось семнадцать. Впрочем, для полка, в котором почти половина летчиков шла в первый бой, это был еще очень и очень хороший счет. Особенно по сравнению с прошлыми годами, когда такие же полки за считаные недели выбивались немцами «под ноль».
– А знаешь, – с наигранной веселость предложил он. – Давай так: если сейчас не выйдет, после войны сюда приедем. Я буду в местной авиации летать, а ты свою археологию раскапывать в этом… ну как его… Гликогене. И купаться, купаться, купаться… потом загорать до черноты и опять в море.
– Эльтиген, – девушка негромко засмеялась. – Эльтиген, в переводе с татарского значит: «Край героев».
– А-а… ну, значит, стану героем.
– Ох, Пашка, какой же ты иногда смешной…
– Это хорошо или плохо?
– Хорошо, конечно же.
Девушка встала, одернула юбку.
– Уже уходишь? – расстроенно спросил парень.
– Да. Мне пора. Я же говорила, завтра с утра вылет. У тебя, кстати, тоже.
Он лежал, подложив под голову парашют, и смотрел в небо. Безоблачное. Тучи были на юго-востоке, лейтенант видел их там, наверху, делая круг перед заходом на посадку, но сюда они пока не добрались. Может, через пару часов дойдут, ветер подходящий. Если повезет, с надеждой подумал он, то и дождь на остаток дня зарядит. Поспать можно будет…