Ярость космоса
Шрифт:
– Наше оборудование в идеальном порядке! Оно не могло дать никаких сбоев. Я уверен в нем! Скорее всего, дело не в наших приборах, а в спутнике. Что-то с ним произошло.- Он снова взглянул на радар, а затем обратил взгляд на компас, располагавшийся рядом под небольшой стеклянной полусферой. Все сделали то же самое, и Пек с Баттом, глядя на компас, поняли, что "Амбассадор" начал медленно-медленно сворачивать вправо только сейчас, когда после вывернутого вправо штурвала прошла целая минута!
И вдруг Хайнлайна как осенило:
– Постойте, господа! Когда произошел отказ автоматического управления
Чтобы так сойти с курса и приблизиться к берегу, нужно было часа полтора-два!
Его главный помощник и рулевой нервно переглянулись.
ГЛАВА XXV
Многие пассажиры спали или просто отдыхали в своих номерах, когда самым ранним утром, в начале рассвета, по всему кораблю стали ощущаться странные толчки. Пол и стены загудели, мебель задрожала, стекла задребезжали – все как при небольшом землетрясении. Вибрации продолжались секунд тридцать-сорок, после чего прекратились. Но, как вскоре оказалось, это было только начало. После небольшого перерыва последовала серия довольно мощных толчков, при которых начали трескаться, а порой, даже разбиваться стекла в окнах, неприкрепленная к полу высокая мебель стала падать, столы и кресла подпрыгнули на месте. В ресторанах и столовых с полок посыпалась посуда, с грохотом разбиваясь об пол. Многие люди, которые в эти мгновения стояли или куда-то шли, не смогли устоять на ногах и попадали на пол.
Пассажиры в волнении и недоумении начали выбегать из своих номеров и пытаться узнать друг у друга, что произошло.
Непонятные толчки застали Стивена Барра и Майкла Холлиса дремлющими на диване в гостиной. Когда произошел самый сильный толчок, и плазменная панель, сорвавшись с тумбы, грохнулась на пол, оба парня проснулись и моментально оказались на ногах, испуганные грохотом. Ничего не сообразив спросонок, Барр подумал, что это дело рук Холлиса, задумавшего что-то против него, и резко взмахнул перед собой ножом, который все время держал наготове.
– Стоять, урод! Не двигаться!- крикнул он.
Раздался тяжелый хрип и стоны Майкла, и только услышав их, Стивен пришел в себя, отогнав последние остатки сна. Он с ужасом уставился на своего заложника, который стоял рядом с широко раскрытыми от боли и страха глазами и прижатыми к животу руками. Стивен опустил взгляд ниже и увидел на нем кровь. Нижняя часть рубашки и брюки Холлиса быстро пропитывались ею, на полу, прямо у него под ногами, разрасталась багровая лужа.
– Вот черт!- выдохнул Стивен и, выронив из дрогнувшей руки окровавленный нож, начал медленно отступать назад. Его затрясло в нервной лихорадке, ноги едва держали тело.
– Я… я…- попытался заговорить с Майклом захватчик.- Я… Твою мать! Я не хотел!
Майкл Холлис побелел и, не отнимая рук от порезанного живота, свалился на месте без сознания.
– Я стал убийцей!- прошептал Барр и, вскрикнув, бросился к выходу из номера.- Нет!
Нет! Я не хочу в тюрьму! Не хочу за решетку!
Парень был на грани безумства и паники. Он почти потерял самообладание, его трясло и лихорадило. Он постоянно твердил себе, что не хотел никого убивать, что это произошло случайно, что ему хотелось только поиграть с нервами Холлиса, запугать его. Но он и сам не знал, правда это или нет. Не знал – только хотел верить.
Что теперь делать? Как быть? Скрыть преступление? Нет, это невозможно сделать на корабле, даже таком громадном как "Амбассадор". Слишком много людей здесь знали Холлиса. Они скоро заметят, что он пропал и, вероятно, начнут его искать. И кого будут подозревать, когда обнаружат труп? Конечно же, на него, на Стивена Барра!
Пытаясь собрать непослушные, разбегающиеся мысли и сообразить, как все же ему поступить дальше, парень открыл дверь и пробурчал себе под нос:
– Так, спокойно. Нужно успокоиться! Сейчас это главное!
Выглянув из номера и не заметив поблизости никого, он закрыл дверь и побежал к мини-бару, стоявшему в углу гостиной. Ему внезапно и очень сильно захотелось выпить.
– Надо успокоиться,- пробормотал дрожащим голосом налетчик, а теперь еще и убийца.- Я выпью и успокоюсь!
Он достал из бара бутылку мартини и бутылку виски.
Все шесть гребных винтов "Амбассадора" бездействовали, и с момента их остановки прошло уже несколько десятков минут, однако из-за его невероятных размеров и колоссальной массы инерционная сила была настолько велика, что стала ослабевать лишь спустя столько времени, позволив, наконец, океанскому лайнеру увеличить скорость поворота и маневренность в целом.
Почти все члены экипажа за исключением дежурного рулевого, сменившего Фокса, и диспетчера главного компьютера собрались в зале совещаний за большим овальным столом. На столе были разложены географические карты и компьютерные распечатки какой-то информации. У всех было суровое, напряженное выражение лиц. Капитан сидел, подперев голову рукой, и с видом полной сосредоточенности выслушивал доклад Уолласа Батта, в чью смену произошло чрезвычайное происшествие. Тот с расстроенным видом подвел свой рассказ к концу следующими словами:
– Мы подошли к точке наибольшего сближения с континентом еще до полуночи.
Скорость была около 24 узлов. Тогда все приборы функционировали исправно, и судно шло строго заданным курсом. В минуты прохождения мимо архипелага Решар система автопилота должна была начать разворачивать корабль и направить его на Бассов пролив.
– Но лайнер не повернул! Он продолжал идти прямо!- произнес капитан.
– Я не понимаю, почему это произошло, и как могла отказать навигационная система, сэр… Я все время был на мостике. Только пару раз отлучался на десять-пятнадцать минут в туалет.
– Довольно!- Томас Хайнлайн раздраженно ударил по поверхности стола кулаком и сурово посмотрел на Фокса Пека.- Не хочу слушать никакие оправдания. Мистер Пек!
Я не буду спрашивать, отлучались ли вы с мостика. Вы знаете, что во время несения вахты это строго запрещено и наказуемо. Я спрошу: как вы могли не заметить вовремя сигнал тревоги, поданный главным компьютером?
– Возможно, потому что его не было…- промямлил тот.
– Это невозможно! Не верю!- отрезал Хайнлайн.
Фокс хотел, было, что-то сказать, но тут же передумал. Никто не успел этого заметить. Его мучила совесть, но он боялся признаться в том, что его не было в зале управления больше получаса, что он отходил выпить коньяка со знакомым охранником, ведь это было подсудным делом. Он очень боялся.