Ярость (Сборник)
Шрифт:
Я нахмурился.
— Куда мы едем?
— В Кэр Секир. Я ведь говорила тебе, что жертвоприношения не совершались с тех пор, как я отправилась на Землю. Мы упустили время.
— Что я должен делать?
Ее изящная ручка дотронулась до моего плеча.
— Ничего. Настанет минута, когда ты… поймешь. А до тех пор смотри и ни во что не вмешивайся. Надень маску.
Она быстро надела на себя черную полумаску, раздвинула портьеры и вышла в небольшой двор. Я отправился следом. Маска из золотой парчи была удобной и не мешала видеть.
Во дворе нас поджидали
Небо начало темнеть. Огромные ворота в стене поднялись. За ними лежала дорога, уходящая к далекому лесу.
Мрачный, зловещий диск красного солнца разбился о горный хребет в отдалении.
Темнота с быстротой волны катила на небо. Загорелись миллионы ослепительно-белых огней. В звездном свете лицо Медеи выглядело неестественно бледным, глаза сверкали.
Издалека я услышал зов горна. Зов повторился.
На мгновение наступила тишина, затем послышался слабый шорох, постепенно превратившийся в стук копыт.
…… Мимо нас прошел человек — раб без маски. Он остановился и стал молча смотреть в открытые ворота. Еще один раб. И еще один. Три группы по два десятка рабов в каждой. А за ними почти столько же девушек-рабынь.
На чалом жеребце подскакал Матолч в зеленой, цвета листвы мантии. Он искоса посмотрел на меня, и его желтые глаза недобро блеснули.
Затем появилась Эдейрн на небольшом пони. Она была в ярко-желтой мантии, но лицо ее, как всегда, скрывал капюшон. За Эдейрн ехала кавалькада всадников, но стало совсем темно, и мне не удалось их разглядеть.
Мы отправились в путь. Мертвую тишину нарушал лишь стук копыт. Лес становился все ближе и в конце концов поглотил нас.
Я оглянулся. Огромная черная скала на фоне неба была замком, из которого мы только что выехали.
Тяжелые ветви нависали над нашими головами. Лес ничем не напоминал мне сад Медеи, и тем не менее я чувствовал в нем что-то чуждое, неестественное.
Мы скакали довольно долго. Дорога закончилась, на небо неторопливо поднялась луна. При ее золотистом свете я увидел внизу в долине древнюю башню готической постройки, словно выросшую из черной земли.
Кэр Секир!
Когда-то я приходил сюда. Ганелон из Мира Тьмы хорошо знал это место. Но я его не знал. Мне неприятно было чувствовать то, что психологи во всем мире называют d'ej`a vu. Чужая душа в чужом теле…
Кэр Секир. Секир?… Изучая на Земле магию, я где-то встречал это имя. Странное имя… ну конечно же, в Гаскони!
Месса Святого Секира!
Человек, по которому служат эту черную мессу, умирает. Не отслужат ли ее сегодня по Ганелону?
Кэр Секир не был обителью Ллура. Ллур не мог жить в башне, в которой собирались идолопоклонники. Но я знал, что его можно вызвать и сюда, и в другие храмы, разбросанные по всему Миру Тьмы. Если состоится жертвенный пир, Ллур придет.
Кто будет жертвой? Ганелон? Я неуверенно тряхнул поводьями. Атмосфера вокруг нас была накалена до предела, и я никак не мог понять почему. Медея оставалась спокойной. Эдейрн вообще никогда не нервничала. У Матолча, я мог бы поклясться, не нервы, а канаты. И все же в ночи было что-то тревожное, и оно окружало нас со всех сторон.
Перед
Тем не менее тревога, охватившая меня, усиливалась с каждой минутой.
Что-то ждало нас в ночи!
ЛЕСНЫЕ ЖИТЕЛИ
В темном лесу неожиданно и пугающе запел горн. Захрустели ветки, послышались крики, тьма озарилась молниями выстрелов. Внезапно я увидел людей в зеленых камзолах. Они врезались в гущу солдат и схватились с ними врукопашную.
Моя лошадь испуганно заржала. Я яростно дернул поводья, чувствуя, как знакомая пелена ненависти застилает мой мозг. При виде лесных жителей Ганелон вновь попытался, взять верх над моими мыслями. Но мне удалось справиться и с испуганным конем, и с бешеным Ганелоном. Нападение повстанцев застало меня врасплох, но я тут же подумал, что оно может сослужить мне хорошую службу.
Медея, приподнявшись на стременах, посылала из черной трубки молнию за молнией в самую гущу сражавшихся. Эдейрн спокойно отъехала в сторону, не принимая никакого участия в битве. Закутанная в плащ с капюшоном под ярко-желтой мантией, она сидела в седле, скрючившись, и ее неподвижность выглядела устрашающе. У меня возникло ощущенье, что она в любую минуту может покончить с нападавшими, если ей этого захочется.
Матолча в седле не было. Чалый жеребец, не разбирая дороги, умчался в лес, а сам Матолч ринулся в бой, яростно крича. Я видел под зеленой мантией облик, непохожий на человеческий; видел, как лесные жители отшатывались от оборотня, прорубавшегося сквозь их ряды к колонне солдат.
Была сделана отчаянная попытка освободить обреченных рабов и рабынь — это я понял сразу же. Но повстанцы не осмелились напасть на магистров Шабаша. Все их усилия были направлены на то, чтобы отбить рабов-роботов у стражников-роботов. Тщетные усилия.
Жертвы были слишком апатичны и никуда не хотели убегать. Воля каждого из них была сломлена, и они умели только одно; подчиняться приказам. А повстанцы остались без предводителя, и виноват в этом был я. Видимо, Эдвард Бонд подготовил операцию по освобождению пленных и из-за меня не смог принять в ней участия. Лесные жители практически проиграли битву, не успев ее начать.
Молнии Медеи убивали одного нападавшего за другим, бездумные солдаты стреляли, как на учениях, рычание Матолча действовало эффективнее любого оружия. От него отшатывались, как от чумы. И я знал, что пробравшись к солдатам, Матолч организует их и уничтожит повстанцев за несколько минут.
Какие-то мгновения в моем мозгу тоже кипела битва. Ганелон пытался взять бразды правления в свои руки. Эдвард Бонд сопротивлялся что было сил.
Я, Ганелон, знал, что мое место рядом с оборотнем; инстинкт толкал меня сражаться с ним плечом к плечу. Я, Эдвард Бонд, тоже знал, что мне надлежит делать. Я поднял маску, чтобы меня могли узнать в лицо; пришпорил коня, двигаясь вслед за Матолчем. У меня было перед ним преимущество: пеший конному не товарищ. Приподнявшись на стременах, я закричал глубоким горловым голосом Ганелона: