Шрифт:
1
Обгоняя автомобильную пробку перед площадью Толстого, ярко-красный «бентли», нарушая все правила, выехал на встречную полосу. Сотрудник дорожной инспекции заметил этот дерзкий маневр, но, разглядев номера, не двинулся с места.
«Пижон», – кипя классовой ненавистью, подумал сержант, отворачиваясь от нарушителя и предостерегающе помахивая жезлом простым смертным.
То же самое или примерно похожее подумали и изнывающие от жары пассажиры на автобусной остановке. Всем им водитель красной машины показался вызывающе наглым.
Не думая о производимом впечатлении, водитель «бентли» расслабленно полулежал в своем автомобиле, удерживая руль одной рукой. Вырвавшись с проспекта и перелетев Малую Невку, он совершил еще один недозволенный финт – резко подавшись влево, перерезал встречный поток и въехал на Каменный остров. Теперь в кофейных стеклах машины поплыли длинные пунктиры заборов ведомственных дач и резиденций. У одной из таких крепостей в тени старых дубов стояли массивный «мерседес» с тонированными стеклами и машина сопровождения с мигалкой. Рядом на вынужденном перекуре топтались трое мужчин в одинаковых темных костюмах. Красная машина остановилась, и темные костюмы, как один, повернули к ней свои суровые лица. Из машины вышел элегантный мужчина в белых полотняных брюках, бледно-розовом поло и черных очках. Похлопывая себя по ноге кожаной папкой, новоприбывший уверенно промаршировал к воротам.
Он был невысок, аккуратно скроен, имел поджарое и загорелое тело спортсмена, крепкую шею, красивое лицо с квадратным волевым подбородком и серые глаза. Выглядел он моложаво, и лишь почти полностью седые виски да подломанный в какой-то переделке нос выдавали в нем зрелый возраст и следы разнообразной и, возможно, непростой жизни.
Калитка отворилась без звонка. Гостя, как видно, ждали. Когда он скрылся за воротами, темные костюмы, ревниво присматриваясь, подошли к его машине.
– Опять он на новой, – стараясь говорить как можно более равнодушно, проронил один из них, разглядывая сквозь темные стекла внутренность салона.
– А кто это такой? Похож на комитетчика.
– Черт их разберет, кто сейчас к шефу ездит.
– Может, и комитетчик.
– Ну не школьный учитель, это точно.
Пройдя сквозь рамку металлоискателя и игриво подмигнув напряженным охранникам, новоприбывший уверенно пошел по гравиевой дорожке, ведущей к огромному дому из серого камня с высоким крыльцом и шестью колоннами. Тенистый парк, разбитый вокруг дома, был тщательно ухожен, яркими пятнами на его зеленых лужайках пестрели опрятные цветники, где-то вдали галдели дети, и только их веселые голоса нарушали торжественную тишину этой тщательно охраняемой резиденции.
Войдя внутрь, гость осмотрелся и направился в глубь дома. В просторной гостиной на диване сидели три женщины. Дамы пили чай и, негромко посмеиваясь, о чем-то беседовали. Когда в комнату вошел незнакомый мужчина, все замолчали, а одна из них, полноватая, но с очень приятным лицом, поднялась навстречу.
– Здравствуй, Витя. Владимир Львович на веранде.
Верандой в этом доме, более известном в Петербурге как дача канцлера Белобородко, называлась широкая терраса с балюстрадой и прекрасным видом на Неву. Каменная терраса была уютно скрыта от посторонних глаз стройными туями и защищена от непогоды стеклянной крышей. В центре террасы в прохладной тени деревьев на мягких диванах отдыхали двое мужчин.
– О-о! А вот и он! – поприветствовал новоприбывшего крупный и представительный господин, поднимаясь и протягивая руку. – Вот, Бучаков, послушай, что он тебе скажет, и сделай все, что сможешь, – хриплым голосом обратился он к подскочившему с соседнего дивана сутулому мужчине в светлом костюме. – Это мой старинный друг и, можно сказать, наш коллега, Виктор Андреевич Тропинин.
Обняв хозяина дома, Виктор Тропинин пожал руку мужчине в светлом костюме, а Владимир Львович без церемоний его представил.
– Бучаков Александр. Мой личный юрист, один из тех, кому лучше не попадаться в тяжбе, как ты и просил. С ним можешь говорить по любым вопросам.
Владимир Львович грузно сел и сделал едва уловимый жест рукой. Немедленно из-за стеклянных дверей появились два стюарда – стол со стороны нового гостя быстро оброс приборами и посудой. Пока Тропинину подавали холодные закуски и напитки, все молчали, а когда персонал исчез и запер за собой двери, хозяин дома пожурил своего гостя:
– Давно не навещал старика.
– Специально для этого и прилетел.
– Вот как! – усмехнулся Владимир Львович. – Хорошо! Спасибо, уважил. Не часто мне уже такой почет оказывают. А я-то думал, что ты прилетел не меня повидать, а чего-то понадобилось. Ну, выкладывай, что у тебя за дело?
– Аукцион русского искусства.
– Верно, верно, аукцион, помню, мы же там участвуем. А когда он?
– Завтра вечерние торги, в девятнадцать часов по Москве.
– Так чего ж ты не там? – обратился он к Тропинину.
– Сегодня же улетаю. Через три часа.
– Ясно, – с хитрой улыбкой медлительно цедил слова хозяин дома. – Значит, что-то стряслось и у тебя появились проблемы, иначе зачем тебе Бучаков так срочно понадобился?
– Сейчас расскажу.
Тропинин отпил глоток прохладного белого вина, внимательно взглянул на бутылочную этикетку и расстегнул принесенную папку.
– Дело потому спешное, что оно довольно щекотливое и как раз касается нашего участия в этом аукционе.
– У нас все дела спешные, другими не занимаемся. А кто это нас там щекочет?
– Эксперты «Сотбиса».
– Вот как! – Улыбка мгновенно слетела с лица Владимира Львовича. – Так ты же говорил, что у нас там все чисто! Я и думать об этом забыл.
– Да, верно, еще три дня назад было чисто. По всем вещам, что мы вывезли в апреле, нами представлены положительные экспертизы. Все они приняты на торги, вещи включены в каталог, показаны на предварительной выставке и будут завтра выставлены на продажу, вот, полюбуйся. – Тропинин положил на стол аукционный каталог. – Однако возникло одно непредвиденное «но»…