Яртур
Шрифт:
– Забавно, – воскликнул Яртур, уязвленный высокомерным тоном хозяина. – Мне еще не доводилось драться на мечах со слепцом.
– Я предоставлю тебе такую возможность, юнец, – спокойно отозвался Коломан. – Весень, мой меч.
Биармец отреагировал на просьбу хозяина почти мгновенно. Яртур и глазом моргнуть не успел, как рахман уже стоял в позиции с обнаженным мечом в руке. Ростом Коломан не превосходил своего противника, шириною плеч тоже. Зато он был старше княжича лет на сорок пять по меньшей мере. В таком возрасте лучше лежать на печи и рассказывать внукам сказки. Яртур не удержался
– Боюсь, что моим внукам уже надоели сказки, – улыбнулся Коломан, обнажив при этом два ряда великолепных зубов. – И у меня появилось горячее желание поучить уму-разуму одного из них.
– Ты очень рискуешь, Коломан, – покачал головой Яртур. – Я очень опасаюсь, что к твоему прозвищу Слепой очень скоро добавится еще одно – Однорукий.
К удивлению княжича, рахман без труда отбил его первый удар. Впрочем, Яртур держал меч плашмя, рассчитывая всего лишь обезоружить противника. Рахман это, видимо, понял, а потому счел нужным предупредить безрассудного внука:
– Не рассчитывай на мою слабость, княжич. У меня нет глаз, но я вижу не хуже тебя.
Эти слова были очень похожи на правду, ибо Яртуру с огромным трудом удалось отвести в сторону меч, направленный в его голову. Несмотря на возраст и слепоту, рахман был необыкновенно гибок и быстр в движениях. Яртур очень скоро осознал, что с противником такого уровня биться ему еще не приходилось. Слепой Бер предугадывал ходы княжича, и кладенец с фатальной неизбежностью наталкивался на сталь чужого клинка. Зато меч Коломана уже дважды почти коснулся шеи Яртура. Сначала княжич только удивлялся, потом его охватила ярость и, наконец, растерянность. Он никак не мог найти слабое место в обороне противника. Слепой Бер отражал все его удары, с какой бы стороны они ни наносились. Дабы не тратить попусту силы, Яртур решил от атаки перейти к обороне и едва не поплатился за это отрубленным ухом. Меч Коломана просвистел в опасной близости от его лица, и Яртур только в самый последний момент успел его перехватить.
– Неплохо, – похвалил внука Слепой Бер. – Ты более искусный боец, чем я полагал. А как тебе этот удар.
Яртур успел увидеть острие меча в самый последний момент и, дабы не лишиться глаза, опрокинулся на стол. Впрочем, перекувыркнуться через голову он успел раньше, чем меч Коломана разрубил напополам серебряный кубок. Вино полилось по столу, и звуки капель заставили рахмана насторожиться.
– Неужели я задел тебя? – встревоженно спросил он.
– Пока нет, – усмехнулся Яртур. – Но ты был близок к этому как никогда.
– В таком случае прервемся, княжич, – сказал Коломан, бросая меч на стол. – Мне не хотелось бы убивать тебя раньше, чем мы закончим разговор.
– Время терпит, – согласился Яртур, с сожалением разглядывая кубок, искореженный ударом меча.
– Весень, приведи стол в порядок и налей княжичу еще вина, – распорядился Коломан и, резко повернувшись к Яртуру, спросил: – Так на чем мы остановились?
– На том, что моя мать, княгиня Лада, попала в плен к Родегасту Асгардскому, – напомнил рассеянному хозяину гость.
– И ты, кажется, усомнился в моих словах, княжич, – кивнул рахман. – Напрасно. Князь Авсень знал, что твоим отцом является Волох. Как знал и то, что вины в этом княгини Лады нет. Но вместо того, чтобы отомстить кудесникам и Волоху, обманувшим его, он затаил обиду на твою мать. Слабость, недостойная князя и мужчины. И когда Родегаст и волхвы обвинили Ладу в предательстве, князь Авсень выдал им свою жену. Справедливости ради надо сказать, что асы грозили сколотам войной, а князь Волох со своими берами встал на их сторону. Волох захватил в плен сыновей Авсеня, Смагу и Хорса, и пообещал отрубить им головы, если князь сколотов не выдаст свою жену Родегасту.
– Мерзавец! – зло выдохнул Яртур.
– Согласен, – кивнул головой рахман. – Князь Авсень оказался перед трудным выбором, но тем не менее он его сделал под давлением бояр и кудесника Баяна. Последний доказал, что княгиня Лада действительно вступила в связь со Слепым Бером и ее предательство стоило жизни асгардским витязям. Что, кстати говоря, является чистой правдой. Как видишь, Яртур, я не скрываю от тебя всех обстоятельств этого дела и не пытаюсь обелить твою мать. Она действительно провинилась и перед князем Авсенем, и перед князем Родегастом.
– Какое мне дело до ее вины! – процедил сквозь зубы Яртур.
– Твое стремление защитить мать похвально, княжич, – кивнул Коломан. – Но, вступаясь за нее, ты восстаешь не только против князей, но и против богов, Даджбога и Перуна, волхвы которых подтвердили справедливость приговора, вынесенного княгине Ладе.
– И каков этот приговор? – спросил Яртур.
– Смерть.
Княжич скрипнул зубами и откинулся на спинку кресла. У него появилось огромное, почти непреодолимое желание швырнуть кубок, наполненный до краев вином, в лицо Слепого Бера.
– Это ты во всем виноват, рахман, – прохрипел княжич, с трудом пересиливая гнев. – Ты втравил мою мать в это гнусное дело.
– Не такое уж оно и гнусное, – покачал головой Коломан. – Витязи Асгарда всегда были моими врагами, но они были и врагами твоей матери, ибо в свое время помогли Волоху взять город Орлик и истребить всю семью князя Ария.
– Зачем им это понадобилось?
– Князь Арий сначала был моим врагом, а потом стал союзником, хотя и тайным, – пояснил охотно Коломан. – Он ненавидел Родегаста и хотел его гибели. Волхвы не простили Арию отступничества и натравили на него беров. Ты можешь встать на сторону волхвов Даджбога и Перуна, княжич Яртур. И никто тебя не осудит. Более того, многие сочтут твое поведение похвальным. Ибо вина твоего деда Ария и матери Лады мало у кого вызывает сомнение. Победителям всегда сочувствовать легче, чем побежденным.
– Чего ты от меня хочешь, рахман?
– Мне нужен жар-цвет, Яртур, – чуть наклонился вперед Слепой Бер, – но в силу ряда причин я не могу покинуть гору Хвангур. Зато ты вполне способен дойти до Асгарда, освободить свою мать и вернуть мне то, что у меня когда-то украли.
– Тебе мало быть рахманом, Коломан, и ты решил стать богом? – спросил с усмешкой Яртур.
– И что с того, мой милый мальчик? – спокойно отозвался Слепой Бер. – Я стану богом, а ты станешь каганом всех окрестных земель.