Ящер
Шрифт:
— Не пойдет, — практически отшвырнул он его на ближайщую стойку и пошел вдоль ряда, а потом ткнул в нечто надетое на выставочный манекен. — Вот это хочу.
Я подошла поближе, рассмотрела и чуть не взбунтовалась. Хотел Лебедев комбинезон из какой-то чрезвычайно тонкой и струящейся ткани туско-золотого цвета, верхняя часть которого состояла по сути из двух немного присборенных полосок ткани, прикрывающих грудь и соединяющихся на шее. Сука, в таком же толком не наклониться, не резко повернуться, только и следи, чтобы не сдвинулось, и ты грудью не светанула. У меня же не нулевка.
— Вряд ли этот…
Не может же он не понимать, что для исполнения моих обязанностей этот прикид — полный отстой. Издевается уже что ли? Чего не сразу голой пойти?
— А я считаю, что он то, что нужно, и от тебя в нем башню сворачивать будет, а значит, мы его берем. И еще ходули какие-нибудь к нему, такие чтобы ремешки и эти… херовы стразы кругом.
Ну супер, точно глумится. Прием в загородном доме, дневное, как понимаю, мероприятие, и тут я — такое золотисто-блестящее, едва ли не топлесс, чучело. Прямо образец личной охраны, ага. Но знаете что? Михаил Константинович учил, что на такое должно быть пофиг. Если подумать, даже на руку мне. Буду выглядеть безмозглой разряженной куклой, которой не зазорно вертеть пустой башкой по сторонам и пялиться на всех без капли такта. Чего с дуры взять. А стремно пусть Лебедеву будет, что такое чудо в люди вывел.
— Сюда еще великолепно подойдут эти браслеты, колье и серьги, — прочирикала вторая продавец, демонстрируя выше названные предметы. Бижутерия, визуально массивная, естественно опять же с обилием псевдо-золотого блеска и сверкания стразов.
— Валяйте, закидывайте все в пакеты! — небрежно распорядился объект, доставая бумажник.
А мне похрен. Похрен, ясно! Я вообще все это барахло себе оставлять не собираюсь. Оставлю Лебедеву, пусть любуется и вспоминает. И не жалко же ему денег на все это блескучее безвкусное дерьмо. На детей жалко, а на хрень — нет. Мужик обыкновенный, как он есть. Себе на поиграться — хоть сколько, на реально необходимое — руки небось трясутся.
Та-а-ак! Ерохина, стоп! Чужие деньги и есть чужие. Кто заработал,тот и распоряжается как вздумается. Вот как станут мои, тогда и буду умничать. Все, работаем.
Макар обернулся ко мне, наблюдая, как я снимаю ботинки, чтобы примерить заказанные им босоножки на высоченных каблуках с ремешками. И от его взгляда мне вот сильно не по себе стало. Я даже его выдержать не смогла, торопливо разорвала визуальный контакт, благо повод был. Теперь от мужчины не исходило то самое интенсивное и будоражащее жаркое внимание. В его глазах плескалась обнаженная жесткая похоть, которая будто липла к моей коже, пачкала ее, отчего то и дело вдоль позвоночника прокатывались ледяные покалывания, заставляя опять окаменеть мышцы спины в напряжении.
К моменту выхода из магазина я с собой снова справилась и вернулась в рабочий режим. Пока Лебедев замешкался на кассе, быстро вышла из магазина и махнула водителю сдать чуть назад, чтобы встать опять перед самым входом, а Артуру кивнула живо открыть заднюю дверь. Вернулась в стеклянный тамбур, перехватывая объект, и снова прилипла к нему, изображая дико благодарную за покупки подружку, готовую эту самую благодарность едва ли не тут же продемонстрировать, и тем самым перекрывая мужчину насколько возможно. Но как только Артур собрался сесть в салон, Лебедев остановил его жестом.
— Погуляйте пару минут, — велел он охраннику и водителю, и те послушно закрыли двери снаружи.
— Лиза, а насколько ты любишь деньги? — повернулся Макар ко мне, и не думая все еще убирать руку с моей талии. Наоборот, прижал сильнее, отчего мне стало вдруг душно и зябко, не взирая на наш близкий контакт.
— С какой целью интересуетесь, Макар Алексеевич? — я уже настойчиво постаралась от него отстраниться, и он с легкостью отпустил.
— С такой, что желаю знать, какое их количество необходимо для того, чтобы мы по возвращению в гостиницу оказались голыми в постели. Само собой, не для оздоровительного послеобеденного сна.
Меня ведь это не должно шокировать, так? Ни как личного охранника, Корнилов о таком предупреждал, ни как женщину, нацеленную на повышение собственного благосостояния за счет богатых и щедрых мужиков.
Но, бл*дь! Как-то в моих планах не было опускаться совсем уж до уровня какой-то шлюхи, которой без обиняков предлагают назвать свою же цену! Это оскорбляет и бесит! Не так я себе это представляла, ой, не так! Хоть чуть завуалированно что ли, и вообще… не от Лебедева. Почему? Да потому что! Нельзя что ли было остаться ему хоть капельку все тем же моим спасителем, хоть и потускневшим изрядно, а не обращаться в совсем уж похотливого козла, еще и прижимистого. Потому как разве щедрый по-настоящему мужик будет допытываться сколько? Нет, конечно же! Он же щедрый!
Что, Ерохина, реальность не совпадает с твоими незрелыми мечталками? Оказывается, мне все же нужно слегка романтикой замазать факт сдачи себя в секс-эксплуатацию за бабки? Выходит так, или бы в глазах сейчас не щипало, а на душе так гадко не стало бы.
— Моя любовь к деньгам не настолько велика и всеобъемлюща, — только и смогла выдавить, сдвигаясь по сиденью подальше и ощущая себя конченой дурой, еще и изрядно оплеваной, а совсем не гордо отвергшей недостойное предложение.
— Уверена? — рыкнул Лебедев, и его верхняя губа вздернулась.
— Да. И я считаю непрофессиональным обсуждать степень моей любви к деньгам во время исполнения текущих рабочих обязанно…
— Да пох*й! — огрызнулся Макар и, отвернувшись, стукнул костяшками по стеклу.
Водитель и Артур уселись в салон, и Лебедев велел ехать обратно в гостиницу. По дороге и пока поднимались и шли в номер, он никому слова не сказал. Уже в гостиной обернулся к Артуру и, явно демонстративно не глядя на меня, велел:
— Метнись к администратору, пусть девку приличную мне пришлют.
— А… — подзавис брюнет и стрельнул глазами на меня.
— Не акай! — рявкнул объект. — У них всегда контакты местных путан есть. Живо пусть какую-нибудь не стремную вызывает!
И свалил в спальню, хлопнув дверью. Артур еще раз зыркнул на меня, теперь уже злорадно, и помчался исполнять, а мне только и осталось, что плюхнуться в кресло в гостиной.
Ну и как тебе действительность, а, Ерохина? Причем, и работы личной охранницы, и отношений сугубо на коммерческой основе. Поразвеялась приукрашивающая всю неприглядность дымка, да? Спасибо за науку, Макар Алексеевич, буду усваивать и делать выводы. А ты все равно козел и жмот эпичный!