Ящик Пандоры. Книги 3 – 4
Шрифт:
– Это сказали вы – не я, – улыбнулась она, движением плеча подтвердив нелестную характеристику.
Теперь Хэл стал серьезным.
– Многим людям непонятно мое отношение к коммунизму, Кэрол, – сказал он. – Но я руководствуюсь обычным здравым смыслом. Наша страна является наглядным доказательством того, что свободное предпринимательство и есть сама свобода. Там, где есть свободное предпринимательство, каждый человек работает скорее на себя, чем на государство. Наша задача на международной арене состоит в том, чтобы убедить развивающиеся страны, что демократия – это единственное реальное средство защиты
– Так вот, для меня очевиден тот факт, что ни одна из коммунистических диктатур не в состоянии быть таким примером и не в состоянии предложить такую дружбу. В этом наша огромная сила. Но если мы будем основывать нашу политику на ошибочном представлении, будто бы развивающиеся страны «скатятся к коммунизму», как марионетки, не имеющие своей собственной воли, то мы не только переоценим привлекательность коммунизма, но недооценим и себя, и развивающиеся страны. Такой подход приведет нас к войне, и довольно скоро. Парень по имени Маккарти уже показал нам, какой вред может нанести такой подход в нашей собственной стране. Я горжусь тем, как президент Эйзенхауэр боролся с этим во внешней политике. И я сам намерен продолжать эту борьбу, где только можно. Надеюсь, что я начну эту борьбу в американском Сенате на будущий год.
Полуулыбка Кэрол Александер не попала в камеру. Она подтвердила то, как умно Хэл превратил ее провокационные вопросы в платформу, с которой он мог представить свои взгляды в самом выгодном для себя свете. Он умел сочетать свою почти мальчишескую привлекательность с размеренным, зрелым голосом, который был на удивление обольстительным, особенно по телевидению.
Она не торопилась задать следующий вопрос. Подкапываться под его взгляды более не имело смысла. Он переиграл ее своим умом и своим обаянием, предназначавшимся через камеру непосредственно зрителям. Она бы выглядела по-детски злой, продолжи напирать на него и дальше.
Тогда она пошла по другому пути.
– Вернемся к тому, с чего мы начали, – улыбнулась она. – Что же у вас за душой, мистер Ланкастер?
Хэл рассмеялся.
– Когда вы это выясните, – сказал он, – дайте мне знать. Это вопрос, на который я и сам не знаю ответа.
– Тогда я спрошу иначе, – сказала она. – Вы происходите из богатой американской семьи. Вы владеете всем, что пожелаете. У вас прекрасная молодая жена и большое будущее. Сегодня вы находитесь в середине вашей многообещающей политической карьеры. Многие обозреватели полагают, что впоследствии вы можете стать кандидатом в президенты. Можно подумать, что у вас есть все, чего душа пожелает. И все же, когда я слышу, что вы говорите, мне кажется, что вы вовсе не удовлетворены тем, что имеете… – в сущности, вы даже сами не знаете, чего хотите от жизни.
Улыбка Хэла исчезла, глаза посерьезнели.
– Это записывается? – спросил он, взглянув на оператора.
– Записывается, – кивнула Кэрол. Он ответил не сразу.
– Знаете, Кэрол, – сказал он, – я обнаружил, что в государственной службе есть идеальный выход для той части моей натуры, которая хотела стать солдатом. Корейская война наложила на меня странный отпечаток. Я тогда чуть не погиб, и на поле боя я впервые осознал, что значит отдать себя, себя самого и все, что у меня есть, своей стране. Каким-то образом в тот момент я забыл все свои сомнения, свои тревоги насчет того, чего я хочу от жизни и что вообще я такое. Все сразу стало ясно. Единственное, что имело значение, были мои товарищи и цель, ради которой мы сражались.
Он помолчал, в глазах появилась смутная тревога.
– С того самого момента, – продолжил он, – я чувствовал, что роль солдата – это для меня. Другими словами, я могу так никогда и не узнать ответы на важные вопросы о себе или же о смысле жизни. Но мне бы хотелось своими скромными силами сделать эту страну безопасной, надежной, чтобы мои друзья, моя семья и, я надеюсь, мои дети имели свободное время и расположение духа, чтобы выяснить, что им надо от жизни, чтобы они сделали все великие открытия о себе и о мире, который их окружает, и чтобы наш народ сохранился для будущих поколений.
Заразительная улыбка вновь тронула его губы.
– Мне бы не хотелось злоупотреблять этой метафорой, – сказал он, – но мне нравится политика еще и потому, что все время приходится быть на передовой. В политике надо чего-то добиваться – или ты выигрываешь, или проигрываешь. Это интересная жизнь. Вот этот момент – или все или ничего, особенно когда участвуешь в выборах, привлекает меня и напоминает о том времени, когда я был солдатом. С другой стороны, если в ваших словах о моей неудовлетворенности и есть доля правды, то, может быть, в том, что я вырос, пользуясь всеми благами, которыми страна может наделить одного недостойного индивида. Я всегда чувствую себя немного виноватым. Я знаю, что в глубине души я хочу вернуть все, что могу; как-то отдать свой долг.
Он пожал плечами.
– Я не утверждаю, подобно некоторым, что хорошо изучил себя. Но если сложить все это вместе, Кэрол, возможно, вы получите ответ на вопрос: что у меня за душой?
Время интервью истекло. Кэрол Александер улыбнулась цинично и восхищенно одновременно.
– Благодарю вас за то, что вы уделили нам свое время, мистер Ланкастер, – сказала она. – Желаю удачи на выборах.
– Спасибо, Кэрол. Без удачи мне не обойтись. Интервью закончилось.
Кэрол встала и протянула руку.
– Ну что ж, – деловито сказала она, – еще раз благодарю, Хэл. Вы, как всегда, отвечаете на мои вопросы лучшие всех в городе.
Улыбаясь, Хэл пожал ей руку, ощутив странным образом напряженность в ее сильных пальцах. Он чувствовал большое облегчение. Несмотря на молодость, Кэрол не уступала самым напористым своим коллегам. Он был рад, что интервью закончилось. Но до тех пор, пока он не увидит его на экране, он не мог быть спокоен. Он не знал, как в результате редактирования он будет выглядеть перед телезрителями.
– Вы были великолепны, как всегда, – поздравил он ее. – Но должен признаться, что я рад выпроводить вас отсюда. Я всегда чувствую себя лучше, когда вы прячете свою саблю в ножны.
Она бросила на него быстрый взгляд, значение которого он не мог постичь.
– Все только с самыми лучшими намерениями, – сказала она.
– Пойдемте, я провожу вас, – он провел ее мимо группы операторов, которые собирали свою аппаратуру, чтобы отправиться обратно на студию, и вместе с ней вышел в коридор.