Ящик Пандоры
Шрифт:
Он делает кольцо из подушек, одну подушку кладет посередине. Расставляет свечи. 23:06.
На стенах гостиной ухмыляются маски. Если бы не «инцидент» со скинхедом, он бы не знал забот, а теперь эта смерть не дает ему покоя, несмотря на умиротворяющее влияние встречи с Гебом.
На мне убийство. Не плата ли это за открытый ящик Пандоры с моими прошлыми жизнями?
Он чувствует нервозность. Зажигает все свечи, гасит свет, чтобы не мешало электрическое освещение. Смотрит на свои
До сеанса считаные секунды. Наконец-то я узнаю.
Он садится в позу лотоса, с прямой спиной и расправленными плечами, как у Геба.
Раз у него такая поза, значит, она самая лучшая. Во всяком случае, это правильнее, чем разваливаться в кресле, как я делал раньше.
Он набирает в легкие воздух и долго выдувает его через нос.
23:23.
Он опускает занавес век, замедляет дыхание, старается замедлить сердцебиение, представляет себе лестницу.
Он медленно спускается по десяти ступенькам: первая, вторая, третья… После десятой он оказывается перед бронированной дверью бессознательного. Достает ключ, вставляет его в замочную скважину, поворачивает, открывает толстую дверь, попадает в коридор с красным ковром и пронумерованными дверями.
Он уверенно шагает к дальней двери под номером 1.
Поборов страх, он хватает ручку и распахивает дверь.
Ясный день, дует сильный – сильнее, чем в прошлый раз, – влажный ветер, гнутся кокосовые пальмы, на берег обрушиваются волны. Дельфинов не видно. Вдалеке сидит в точности в той же позе Геб. Подойдя, Рене видит разницу: в этот раз глаза у него открыты. Учитель истории садится с ним рядом.
– Здравствуй, Геб. Как завершилось вчерашнее землетрясение?
– Здравствуй, Рене. Спасибо, что спрашиваешь. Ничего, не беда. Так, небольшие толчки. Как я и думал, в некоторых домах треснули стены, ну да ничего.
Они внимательно смотрят друг на друга.
– Который у тебя сейчас час, Рене?
– Сейчас ночь.
– Тогда правильнее сказать тебе «добрый вечер».
– А у вас?
– Здесь рассвет.
Ветер крепчает, вдали волны с шумом обрушиваются на скалы.
– Кстати, мне бы хотелось узнать, в какой эпохе ты живешь, Геб.
– Я живу в 2020 году, а ты?
– Сказать по правде, я тоже, но, думаю, у нас разные календари.
– Я живу в 2020 году после Атума, первого человека.
– А я в 2020 году после рождения Иисуса Христа, считавшегося мессией.
– Значит, ты правильно сказал, у нас разные календари. Есть один способ разобраться, что у нас за эпохи: покажи мне свое небо. Я астроном, я могу определить, в каком ты году по расположению планет и звезд.
– Как же показать тебе «мое» небо?
– А ты открой глаза.
– Если я так сделаю, то разъединюсь с тобой.
– Знай, возможно все, если верить. Ты можешь открыть глаза и показать мне свой мир, не прекращая нашей духовной беседы.
– Наша связь прервется.
– Доверься мне. Попробуй, сам увидишь.
Рене медленно открывает глаза.
– Ты еще здесь?
– Конечно, я вижу то же самое, что и ты. Вот ты и убедился, что мы можем продолжать нормальную беседу. А теперь изволь подойти к своему окну и посмотреть на небо.
Рене, все еще удивленный тем, что не потерял контакта с Гебом, медленно встает, твердя, как заведенный:
– Ты по-прежнему здесь?
Он открывает окно гостиной. На счастье, стоит теплая, безоблачная, звездная ночь.
Геб просит его поворачивать голову: на запад, на восток, поднять как можно выше, опустить как можно ниже.
– Годится, можешь вернуться в исходное положение. Я займусь расчетами.
Рене возвращается в позу лотоса, закрывает глаза, переносится в мир Геба и там, на пляже, ждет.
– Нас разделяют 12 000 лет, – сообщает через некоторое время Геб.
– Не две тысячи?
– Нет, двенадцать тысяч.
Рене отлично известно, что цивилизация возникла за 5 тысяч лет до нашей эры, с появлением первого шумерского города Эриду.
Раз Геб утверждает, что между нами 12 000 лет, значит, он живет задолго до первой официально признанной цивилизации. За целых 10 000 лет до рождества Христова!
– Быть того не может, – говорит учитель истории. – В твои вычисления наверняка вкралась ошибка, посчитай еще раз.
– Зачем?
– Для нас 12 000 лет назад не могло быть… (никого, кроме доисторических людей) астрономов, способных выдать информацию вроде той, которую сообщаешь ты.
Этот довод оставляет человека в юбке равнодушным.
– Полагаю, ваши познания об истории прошлого неполны. Гарантирую тебе, что в мои времена есть астрономы и что я не единственный, кто этим занимается. Есть у нас и историки, пытающиеся заглянуть в самое далекое прошлое, и, похоже, они поодареннее ваших!
Рене предпочитает сменить тему:
– Где вы живете, господин астроном?
– Мой город зовется Мем-сет. Это столица острова Ха-мем-птах.
– Для меня эти названия – пустой звук.
– Я никогда не покидал нашего острова, он расположен посреди моря, раскинувшегося в центре мира.
Не пойму, о чем он: что за остров посреди моря в центре мира? Мне даже не понять, в каком месте планеты все это находится.
Впрочем, Геб назвал город, значит, он принадлежит к дошумерской цивилизации.
– Если я открою глаза, наша связь не прервется?
– Не прервется, открывай.
Рене открывает глаза, встает и идет за глобусом.
– Знаешь, что это?