Ящик Пандоры
Шрифт:
Угу. Собственно, Дэймон подтвердил все мои выводы. Вот только вариантов у нас, как обычно, нет. А значит — придется как-то крутиться. Главное — добраться туда. А то глайдер как-то совсем жестко мотать начало…
В этот момент за бортом сверкнуло так, что я на миг ослеп, грохнул раскат грома, и глайдер клюнул носом, проваливаясь сразу на несколько десятков метров. Твою мать!
— Держитесь крепче! — послышался напряженный, сосредоточенный голос Фины. — Обойти грозу не получается! Пойдем сквозь нее!
— Да помогут нам Первые… — пробормотал Алекс.
— За курсом следи! — неожиданно
Ого. Я ее такой впервые вижу. Похоже, дело и правда серьезное…
Интересно, а здесь есть парашюты?
С каждой секундой глайдер трясло все сильнее — мы шли прямо через грозовой фронт. От грохота закладывало уши, а молнии сверкали так часто, что глаза не успевали снова адаптироваться к мраку салона, освещенного лишь тусклой подсветкой приборной панели. Фина боролась со стихией изо всех сил, но даже такому никакущему пилоту, как я, было понятно, что мы теряем высоту. Что-то заискрило справа, я скосил глаза в боковой иллюминатор и вполголоса выругался: на элероне крыла прожилками плясали огни святого Эльма. Ух ты ж блин… А ведь глайдер — ни секунды не «Боинг». И даже не «Суперджет». Твою мечту… Никогда не страдал аэрофобией, но сейчас мне как-то совсем не по себе стало…
— Я снижаюсь, — сквозь зубы процедила Фина. — Лучше потерять высоту, чем жизнь.
Оптимистично, блин…
Глайдер клюнул носом и ухнул вниз, да так, что аж дыхание перехватило. Твою ж… Фина точно не перепутала «снижаюсь» с «пикирую»?
Летательный аппарат, набирая скорость, мчал вниз, с каждой секундой все сильнее сотрясаясь от ударов ветра. Одной рукой я впился в ручку сбоку кресла, другой придерживал Корал. Голова бесчувственной девушки моталась из стороны в сторону, и я всерьез опасался за ее шейные позвонки. Блин, да ну почему нельзя спокойно добраться до пункта назначения, а? Что за наказание? Я в прошлой жизни немало накосячил, без базара, но, твою ж двизию, я же сейчас изо всех сил искупаю!
Особенно яркая вспышка полыхнула одновременно с оглушительным раскатом грома, глайдер тряхнуло и Фина вскрикнула. Тусклое свечение приборной панели мигнуло и погасло. Да блин, неужели…
— В нас попала молния! — выкрикнула Фина, едва не сорвавшись на визг. — Приборы отключились! Я не могу включить ускоритель! Мы…
Особенно сильный порыв ветра ударил по глайдеру, и тот закрутился, уходя в неконтролируемый штопор. Ух ты ж елки… Да какого…
— Держитесь! Мы падаем!
Класс. Как будто, если мы будем держаться, это нам чем-то поможет…
— Алекс, высота?
— Да я откуда знаю? — в голосе парня звучала паника. — Приборы же сдохли!
Морт подери, неужели пилоты запаниковали? Только этого не хватало…
Глайдер, продолжая крутиться вокруг своей оси, несся к земле. По салону летали незакрепленные ящики, мимо меня просвистел какой-то инструмент, пробив внутреннюю обшивку и застряв в ней. Фина ругалась на незнакомом языке, Алекс молча цеплялся за страховочные скобы… Как же хорошо, что я пристегнулся! Впрочем, сильно мне это не поможет. Разве что я размозжу голову не сейчас, а чуть позже, при неминуемом столкновении с землей… Обхватив свободной рукой Корал и прижав ее голову к своей груди, я прикидывал, на какую высоту мы успели подняться, и сколько еще времени осталось до того, как гребаный планер неминуемо врежется в землю…
За окнами внезапно посветлело, а по обшивке глайдера что-то застучало… Дождь! Точнее — ливень. Мы упали ниже грозового фронта, выйдя из эпицентра грозы… Вот только пока мы крутимся юлой, это нам никак не поможет. Хотя… Ветер стих. Может, еще не поздно что-то сделать?
Кажется, Фине пришел в голову тот же вопрос.
— Алекс! Дублирующее управление! Пробуем выровняться!
Мне практически не было видно, что происходит в кабине, но по напряжению в голосе Фины, было понятно, что сейчас она вцепилась в штурвал и изо всех сил борется за выживание глайдера. Вот только, даже если им удастся выровнять планер, выдержит ли он такие перегрузки?
Вращение замедлилось, а потом глайдер тряхнуло еще раз, и… Да! Мы вышли из штопора! Но не из пике… Летательный аппарат перестал вращаться вокруг своей оси, но несся к земле так же стремительно.
— Земля! — выкрикнул Алекс, и мне поплохело. Хотелось надеяться, что поверхность планеты от нас все же подальше, и Фина с Алексом успеют что-то сделать. Но…
— На себя! — скомандовала Фина. — Давай! Быстрее!
Нос глайдера медленно, нехотя пополз вверх, и фюзеляж застонал от испытываемых перегрузок, явно не закладывавшихся в конструкцию создателями летательного аппарата. Черт, не развалился бы… Обидно будет, ведь выкарабкиваемся вроде…
— Алекс, морт тебя раздери, сильнее! — в голосе Фины звучала надежда.
— Да что могу делаю! — в сердце выкрикнул парень.
И в этот момент что-то звонко щелкнуло, глайдер дернулся, будто живой, и снова пошел вниз. Да что ж…
— Рулевые тяги лопнули! — в голосе девушки звучал смертельный ужас, и я понял, что дело совсем хреново. Фина выдала длинную фразу без единого цензурного слова, заставив меня даже в такую минуту восхититься словарным запасом госпожи капитана. Надо будет попросить повторить… Если выживем.
За окном мелькнули верхушки деревьев, залитые светом утреннего солнца, и сердце пропустило удар. Слишком. Близко.
Последнее, что я успел сделать до того, как планер коснулся ветвей — это активировать гравитационный щит, изо всех сил надеясь, что его мощности хватит, чтобы поглотить импульс, а радиуса действия — накрыть помимо нас с Корал еще и Фину с Алексом. А потом глайдер сотряс сильнейший удар, я приложился затылком о подголовник, и мир погас.
Охренительно полетали…
Глава 2
В первую секунду после того, как вернулось сознание, я даже удивился: у меня не болело вообще ничего. Однако уже через несколько мгновений я понял, что радовался рано: это просто нервные окончания не успели доставить импульс до мозга. Когда им таки удалось это сделать, я не сдержался и застонал. Приложило нас так крепко, что мне показалось, будто абсолютно каждый орган и косточка в моем теле перемешались и поменялись местами. Голова раскалывалась, перед глазами стояла багровая пелена… Тем не менее, что-то хорошее в боли было. Она означала, что я, по крайней мере, не умер.