Явление тайны
Шрифт:
«Ты говоришь про рай? – подумал Бадди. – Если про рай, то у меня нет никаких шансов туда попасть».
– Рай – одна из множества историй, сложенных на берегах Эфемериды. Их сотни, и ты узнаешь все. Так что не бойся. Дай мне кусочек своего сознания, чтобы я мог защитить Субстанцию.
«От кого?»
– От Яффа, от кого же еще?
Бадди никогда не видел длинных сновидений. Его сон, когда он не был пьян или на наркотиках, всегда был сном человека, за день вымотавшегося до упора. После вечернего выступления, или после секса, или после того и другого он просто отключался, словно репетировал вечное забвение, на пороге которого был в этот миг. Лежа со сломанной спиной, он со страхом пытался постичь смысл слов Флетчера.
– Ты знаешь, – сказал Флетчер. – Ты уже дважды окунался в Субстанцию. В ночь, когда родился, и в ночь, когда впервые спал с той, кого любил больше всех других. Кто это был, Бадди? У тебя ведь было много женщин. Кто из них для тебя самая главная? Ах, конечно. Любил ты всего одну, не так ли? Ты любил свою мать.
Откуда, черт возьми, он узнал об этом?
– Догадался случайно. «Лжешь!»
Ну хорошо. Я немного покопался в твоих мыслях. Прости, что влез. Мне нужна твоя помощь, Бадди, иначе Яфф победит. Ведь ты не хочешь этого? «Нет, не хочу».
– Пофантазируй для меня. Оставь сожаления и подумай о чем-нибудь, из чего я мог бы создать союзника. Кто твои герои?
«Герои?»
– Нарисуй их для меня. «Комики! Только комики».
– Армия комиков? Что ж, почему бы и нет?
Эта мысль заставила Бадди улыбнуться. Действительно, почему бы и нет? Разве не думал он когда-то, будто его искусство способно очистить мир от зла? Разве не может армия блаженных дураков с помощью смеха одержать победу там, где бессильны бомбы? Приятное, забавное видение. Комики на поле битвы показывают задницы наставленным на них дулам и бьют генералов по голове резиновыми цыплятами. Ухмыляющиеся солдаты осыпают остротами политиков, и мирный договор подписывают вареньем вместо чернил.
Бадди улыбнулся, потом рассмеялся.
– Продолжай об этом думать, – сказал Флетчер, проникая в его сознание.
От смеха ему стало больно. Даже прикосновение Флетчера не могло снять спазмы, вызванные смехом.
– Не умирай! – услышал Бадди слова Флетчера. – Потерпи еще немного! Потерпи ради Субстанции!
«Извини, – подумал Бадди. – Больше не могу. Не хочу…» Его сотряс новый приступ смеха.
– Мне нужна одна минута! – просил Флетчер.
Но было поздно. Жизнь покидала Бадди, Флетчер остался с неясной тенью на руках, слишком эфемерной, чтобы ее использовать.
– Проклятье! – крикнул Флетчер над трупом, как когда-то (давным-давно) он кричал над телом Яффе в миссии Санта-Катрина. На этот раз из тела не вышла новая жизнь. Бадди умер. На его лице застыло выражение одновременно комическое и трагическое. И оно было вполне подходящим – именно так Бадди прожил жизнь. А теперь, когда жизнь закончилась, его смерть принесла в Паломо-Гроув те же противоречия.
В следующие несколько дней время выкидывало в городе бесчисленные шутки. Самыми болезненными они оказались для Хови, потому что промежутки между расставаниями и встречами с Джо-Бет растягивались. Минуты превращались в часы, а часы казались годами. Чтобы скоротать день, Хови отправился посмотреть на дом своей матери. В конце концов, он приехал сюда, чтобы вернуться к корням и разобраться в себе. Пока ему это не удалось. Прошлой ночью он испытал чувство, на которое был, как ему казалось, не способен, а сегодня оно еще усилилось. Его охватила беспричинная уверенность, что в мире теперь все будет хорошо, что плохое осталось позади. Никакого повода для подобного оптимизма не было, но реальность играла в собственные игры, чтобы убедиться в своей власти над ним.
Далее последовала еще одна, более тонкая шутка. Хови подошел к родному дому матери и увидел здание странным, почти сверхъестественным образом не изменилось за прошедшее время. Дом был точь-в-точь таким, как на старых фотографиях. Хови стоял посреди
И невозможно было отделить его собственную загадку от загадки Джо-Бет. Он чувствовал это, стоя перед домом матери. Дом, мать и таинственная встреча с Джо-Бет были частью одного сверхъестественного целого. И Хови был его связующим звеном.
Он решил не стучать в дверь (о чем спрашивать после стольких лет?) и уже хотел возвращаться назад тем же путем, но интуитивно двинулся в другую сторону. Он прошел немного вверх по улице и добрался до ее верхней точки. Оттуда открывалась панорама всего города. Он смотрел на восток, за молл, туда, где городские окраины доходили до леса, стоявшего сплошной стеной. Точнее, почти сплошной – то здесь, то там в листве зияли просветы, а в одном месте собралась целая толпа народа. Там были прожекторы, направленные куда-то вниз, но на расстоянии он не смог разглядеть, что именно они освещали. Может, там кино снимают? За день с ним произошло столько удивительного, что пройди сейчас мимо него все звезды, когда-либо получившие «Оскара», он не обратил бы внимания.
Он стоял и смотрел на город и вдруг услышал чей-то шепот. Хови оглянулся. Улица была пуста. Не было даже легкого ветерка, который мог бы донести до него этот голос. Но голос раздался снова и так близко от уха, словно он звучал внутри головы. Мягкий голос повторял всего два слога:
– … ардховардховардхов…
Хови не стал и пытаться искать объяснение тому, как связан этот голос с событиями в лесу. Он не притворялся, будто может постичь процессы, что происходили с ним и вокруг него. Город жил по своим законам, и поворачиваться спиной к его тайнам Хови не собирался. Если поиски бифштекса привели его к любви, куда же приведет этот шепот?
Найти дорогу к тем деревьям внизу было несложно. Пока он шел, у него возникло наистраннейшее ощущение – словно вместе с ним движется сам город. Казалось, в любой момент он может сползти с Холма и исчезнуть в пасти земли.
Это чувство усилилось, когда Хови добрался до леса и спросил, что случилось. Казалось, никто не собирается ему отвечать, пока какой-то мальчик не пропищал:
– Тут дырка в земле, и он провалился.
. – Кто «он»? – спросил Хови.
На этот раз ответил не мальчик, а женщина, что была вместе с ним.
– Бадди Вэнс, – сказала она.
Хови понятия не имел, о ком идет речь. Должно быть, женщина догадалась об этом и добавила:
– Телезвезда. Смешной такой. Мой муж его любит.
– Его достали?
– Еще нет.
– Да какая разница! – вмешался мальчик. – Он все равно уже мертвый.
– Думаешь? – спросил Хови.
– Конечно, – подтвердила женщина.
Вдруг происходящее предстало для Хови в новом свете. Люди пришли сюда не для того, чтобы увидеть, как человека спасут из лап смерти. Нет, они хотели видеть труп, который грузят в карету «скорой помощи», чтобы потом сказать: «Я видел, как его достали, как накрыли простыней». Эти люди вызвали у Хови отвращение.