Яволь, пан Обама! Американское сало
Шрифт:
Хорошую пивную Дружинин помнил — была на Крещатике. Вышел… Ба! А вокруг все оранжевое.
И сразу подбежала к Дружинину молоденькая девушка с оранжевыми шариками и закричала:
— Фальсификации нет! Они тебя обманывают! Мы не быдло, мы не козлы! — она протянула Евгению Васильевичу шарик. — Будь с народом! Будь с нами!
У Дружинина с похмелья руки-то трясутся, сигарета дымится, и шарик, когда он его брал, на нее напоролся и взорвался. Посторонние наблюдатели его сразу окружили, а один из них серьезно сказал:
— Не поддавайтесь на провокации.
Дружинин так растерялся, что ничего не ответил. А народ разошелся.
Пришел Евгений Васильевич к пивбару, а там тоже все одним цветом. Зашел Дружинин в заведение, а на шее у каждой официантки оранжевая ленточка. И у бармена, и даже у вышибалы на дверях. Заказал себе пива… Официантка два бокала принесла. А на шее у нее оранжевый платок.
Выпил Дружинин пивка. Голову вроде отпустило. Прошелся по Крещатику до Майдана. Там поедали шоколадного кандидата от «синих». Возле входа в палаточный городок перед Дружининым три хлопца загородили проход.
Хот-доги продаются, магазины открыты. Шум невыносимый!
На трибуну вытащили безумную бабку, и она орала в микрофон народную правду.
«Ну и чего? — подумал Дружинин. — Пойти, что ли, до хаты?»
Дома достал из кулька пыво, водку… Включил телик. Экран сообщал очередные новости. В Киев приехала команда поддержки «синих», «оранжевые» встретили их с цветами.
Лига чемпионов. «Шахтер» играл не в оранжево-черной, а в белой форме. «Динамо» играло оранжевым мячом. Правда, из-за снегопада. Пьянея, Дружинин начал уставать.
«Ну… А ну их всех!»
Отключаясь, снова забыл выключить телевизор. Так и уснул… Прямо на полу.
Утром позвонил Сипитый:
— Я в Киеве. Пойдем, погуляем, посмотрим на шоу.
На улице Дружинин обалдел. Такой всенародной эйфории он не ожидал увидеть.
— Разом нас богато! Нас — не подолаты! [34] — скандировала толпа.
Везде стояли динамики, колонки, палатки. Кто все это успел привезти и развернуть?
Встретились в центре. Снова выпили водки. Им обоим кто-то тут же на шапки ленточки нацепил. Пошли на Крещатик, там суета, активисты мечутся, люди братаются. Водка ли навеяла или озарение пришло, только Дружинин вдруг понял, что всех этих людей имеют как «синие», так и «оранжевые», а у народа лоб трещит.
34
«Нас здесь много — нас не победить!» — лозунг Майдана.
По телевизору-то сообщали, что все происходит культурно, прилично, а если и заметят кого пьяного, то это от «синих». Но повсюду лежали пустые водочные бутылки, а в кафе, куда зашли Дружинин с Сипитым, спокойненько себе побухивали «оранжевые».
Дружинин с Сипитым устроились за столиком, к ним тут же подсел штрих.
— Мы всю эту шваль, — заявил штрих, — сотрем с лица земли. Будут говорить на мове, куда денутся.
— Это и есть ваше мнение? — поинтересовался Дружинин.
Лучше бы молчал. А потом разошелся и сказал, что, мол, разводят их тут всех, смеются над ними. Вокруг одно сплошное спланированное шоу: и рок-концерт возле Могилянки, и мирная демонстрация с походом на Майдан. А это ожидание подсчета голосов на Майдане не что иное, как захват центра города!
— Что? В день голосования нельзя вести агитацию? А почему все вдруг стало одного цвета? А почему мне в метро вручили листовочку? Блокировали Раду? Психоз на телевидении? Это не миф о «синей» агрессии? Вам же лозунг нужен, просто красивая идея, например, демократия. А еще большая тусовка. Ходить и скандировать. Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! — Евгений Васильевич встал и прокричал: — Фальсификации!
А ему в ответ прокричали с соседнего столика:
— Ни!
А он им:
— Ни — брехни! [35]
— Ни — брехни! Мы не быдло! Мы не быдло! Мы не козлы! Мы не козлы!
— Вы не козлы, вы мудаки и мудозвоны, — крикнул Дружинин.
Кончилось потасовкой. Четыре мордоворота-охранника, тоже все в оранжевом, сорвали с них ленточки и выгнали из кафе.
— Что? Взяли? Четыре бугая на двоих? Разом нас богато? Нас не подолати? — орал Дружинин.
35
«Фальсификации — нет», «Нет — обману!» — лозунги Майдана.
В другом кафе в зале под потолком висел огромный плазменный экран. Там транслировали события прямо с Майдана.
— Мы не быдло, мы не козлы! Мы не быдло, мы не козлы! — неслось из всех динамиков.
— Украина наконец-то впервые за всю историю повела себя как настоящая европейская цивилизовання страна! Мы показали, что мы — граждане!
— Мы не быдло, мы не козлы! Мы не быдло, мы не козлы! — орала толпа.
— Путь в Европу открыт. Конечно, нам еще далеко до европейских стандартов, но первый шаг сделан! — вещал усатый чернобровый горлопан.
Потом выступала Тимоченко, с огромной косой, уложенной вокруг головы:
— Сегодня здесь, на Майдане, родилась украинская нация!
Толпа заревела, как раненый лев.
— А Галка-то умерла, — сообщил Сипитый, когда в туалете оба друга замывали разбитые в драке носы и подтеки на губах.
— Что?! — воскликнул Дружинин.
— Может, ее специально врачи залечили, чтоб она потом не могла насильников опознать… И стройку нашу окончательно пожгли, ничего не осталось, — добавил Сипитый. — Такие вот дела.
Позвонил Гельбах:
— Мы с Повлонским здесь, в Киеве, но нам выходить нельзя, нас все по телевизору запомнили, давай увидимся?
— Не… мы гуляем.
— Давайте я с вами, — предложил Гельбах. — А Глеб не пойдет, его точно узнают и морду набьют. Идите к Андреевскому спуску, там поменьше народу.
Они шли к Андреевскому спуску, где и правда толпа была пореже. Увидев памятник Свириду Галахвастому, которого прекрасно сыграл Олег Борисов в фильме «За двумя зайцами», подошедший Марат заметил: