Яжмаг. Трилогия
Шрифт:
– Ты же не думал, что мы о тебе забыли, яжмаг?
Из раскрытой книги высунулась мускулистая волосатая рука, мгновенно схватив меня за горло. Я и слова сказать не успел, не то что ответить на вопрос или хотя бы попытаться извиниться. Холодные чёрные пальцы сжали мою гортань, я обеими руками пытался разжать хватку, бросил книгу, но она повисла над водой. Пока меня душили, тот же самый нежный, кукольный голосок гориллообразной дамы лез в уши:
– Не стоило с нами ссориться, Мценский. Не надо посягать на наш авторитет.
Я бился изо всех сил, ноги взбивали
– Тебя никто не услышит, ты умрёшь здесь и сейчас. – Рука вытянулась во всю длину, и теперь из тома Симмонса показалось милое лицо той самой дамочки. – Мы пытались быть милосердными, тебе дали самый безболезненный яд. Но ты предпочёл иную смерть…
О-о нет! Вот как раз умирать я совершенно не собирался. По крайней мере, уж не сегодня, так это точно. И ей не стоило так уж высовываться, но, видимо, женщине безумно хотелось покрасоваться, чтоб я понял, так сказать, глубоко осознал и хорошенько прочувствовал, кто именно, как и за что меня убивает.
– А вы… вы… не-кра-сива-ая, – практически из последних сил прохрипел я и, левой крепко сжав запястье душащей меня руки, правой выплеснул в самодовольное лицо остатки виски. Попал прямо в глаза! Вою было-о…
Виски немного жалко, но результат того стоил. Пальцы гориллы мгновенно разжались, книга рухнула в воду, а я, пытаясь ладонями вправить на место помятый кадык, с трудом перевалившись через бортик, выпал из ванны. Встревоженный котодемон в секунды вынес дверь, несмотря на то что ранее никогда не тревожил меня в помывочном процессе.
– Держись, я здесь, кого убить? Кому хайло кайлом разбить?!
Следом ворвалась привлечённая шумом Нонна. Посмотрев на меня, она быстро закрыла лицо ладошками и отвернулась.
– Помогите встать…
– Не-не-не, вы же голый!
– А буду ещё и… и мёртвый, если не поможете…
– О боже! – Она наклонилась, вслепую протягивая мне руку. – Но только я с закрытыми глазами, можно? Так, где вы тут… ага, нащупала. Сейчас.
– Это… не то… за это не надо хва-та-ать…
– А-а, мамочки-и!
Надо ли говорить, что было дальше? Скользкий кафель на мокром полу, мыльная пена, взлетевшая до потолка, и вот уже на едва дышащего меня сверху рушится ещё и зажмурившаяся сектантка, которая, случайно поддев ногой кота, отправляет его в ванну по второму разу! Такого слаженного мата Санкт-Петербург не слышал со дня своего основания, когда батюшка государь-император Пётр Алексеевич по колено провалился в коровьи лепёшки на ассамблее…
Я говорил, что этот день все мы закончим в психушке? Нет? А зря. Наверное, нам всем в той или иной мере не помешали бы три смирительные рубашки, таблетки, уколы, тишина и уютный закрытый санаторий где-нибудь в карельской глубинке.
Думается, примерно полчаса спустя, закутанные в халаты и полотенца, мы трое сидели на кухне. Я отпаивал вздрагивающего Фамильяра виски, пили не чокаясь, но душа в душу. Наша румяная гостья грелась ромашковым чаем с двумя столовыми ложками валерьянки, мёдом и малиновым вареньем.
Особо
– Вам ещё?
– Спасибо.
– А вам?
– Чуть-чуть.
– Виски?
– Давай. Наливай. Не через край.
Мы более-менее успокоились примерно ещё через час. Хороший алкоголь в разумных дозах действует расслабляюще, ромашковый чай в любом количестве также не способствует проявлению агрессии. Потом мы ещё вспомнили, что ма-аленький кусочек морковного торта, честно оставленный Нонной для меня на «после ванной», одиноко мёрзнет в холодильнике, а это несправедливо по отношению к автору сего замечательного десерта. Мы не сговариваясь разделили его на троих, по чайной ложке каждому. Кстати, было вкусно, официант не соврал.
Потом, усевшись втроём плечо к плечу на моём диване в кабинете, посмотрели с рабочего планшета мультфильм «Котёнок с улицы Лизюкова». Мне была интересна реакция девушки, но она лишь искренне смеялась над героями, хлопая в ладоши и совсем не проводя параллели со своей глупой легендой. Впрочем, нам с котодемоном и так всё было ясно. Ну кроме того, что Нонна Бернер, похоже, существо вообще не от мира сего…
Вечер подкрался незаметно, мы вполне примирились друг с другом. Фамильяр лез ласкаться к девушке на колени, что, разумеется, не означает его отказа от двойной мести, но, по крайней мере, кровавая расчленёнка откладывается от сегодняшней ночи на неопределённое время.
Я простил всех, даже ту нежноголосую гориллу из «Книжной лавки писателей», что пыталась меня придушить с целью утопления и имитации моего же самоубийства. Односолодовый выдержанный крепкий виски прямо в глаза – это очень неприятно. Даже больно, наверное. Так что мы квиты. С моей точки зрения. Она, разумеется, вправе считать иначе. Но с яжмагами всегда непросто, мы не игрушки…
Для примера представьте, что вот вы, такой большой и сильный, идёте по улице и с размаху пинаете валяющийся кирпич. В сравнении с вами он маленький и весит всего полтора-два килограмма, однако ногу расшибёте вы! Ему, скорее всего, ничего такого не будет, а вас срочно повезут к травматологу. Вот примерно нечто похожее происходит, когда большая магическая шишка наезжает на скромного, тихого яжмага. Так что лучше не надо…
Уже перед сном, когда Нонна ушла к себе, в прихватизированную спальню, а я ещё сидел за планшетом, разбирая письма, требования, мольбы и запросы, в интернете вновь появилась Белая Невесточка. Она прислала аж восемь фотографий себя, нежно и трепетно любимой, в сексуально порванном платье, связанной жуткими ржавыми цепями, с лицом, перемазанным красной гуашью (кое-где уже подсохшей, с трещинками), на фоне раздолбанного подвала и качающейся жёлтой лампочки. Театр на уровне детского сада, но она, конечно, старалась, признаю.