Язычник
Шрифт:
Илья понимал – ищут его, а вполне возможно, что вместе с ним – и других мятежников.
Ворот в городе было три, но рисковать Илья не стал. Если соглядатай стоит у одних ворот, смешно думать, что другие ворота остались без пригляда. Но выходы были еще.
К причалу вела калитка, к Кузнечной слободе – еще одна. Кузнецы всегда стояли на отшибе: город по большей части своей деревянный, и они опасались пожаров.
Проход через городскую стену к причалу был свободен. Либо не успели соглядатая поставить, либо упустили из виду, и Илья с Марьей вышли свободно.
Пока Марья терпеливо ожидала в сторонке, Илья обошел торговые суденышки. Ему повезло: одна из лодей уходила на Ладогу, старинный город. Владелец судна, он же кормчий, согласился взять пассажиров за мзду малую с провозом и кормежкой. Он отвел Илье с Марьей место на носу судна, под навесом, чтобы брызги не попадали.
Через час сбросили сходни, отвязали швартовы, лодья отошла от причала, и Илья перевел дух.
Однако оказалось рано. Из ворот выскочили двое. Один держал на поводке собаку, с виду – вылитый «кавказец», то есть кавказская овчарка. Правда, такой породы еще не было, она была выведена позже для охраны пастухами своих овечек от волков. Оба заметались по причалу.
Илья пригнулся за борт, остерегаясь чужих глаз.
Не увидев Илью, один из двоих закричал кормчему:
– Возвертайся назад!
– Это еще зачем? – не понял кормчий. – Мыто я заплатил, за стоянку – тоже.
– Судно осмотреть надо!
Кормчий вывернул дулю, и двое на причале разразились ругательствами.
Гребцы на лодье дружно ударили веслами, и суденышко стало набирать ход. Лодок, чтобы догнать лодью, не было, но двое на причале и не думали упускать добычу. Одетые непонятно – то ли ремесленники средней руки, то ли коробейники, но на поясах боевые ножи висят, – они бросились бежать по берегу.
Судно идет медленно, и вполне можно не отстать. Видимо, они рассчитывали, что лодья рано или поздно к берегу пристанет. До сумерек полдня осталось, а ночью плавать отваживаются уж вовсе рисковые. Да и команду кормить надо, костер разводить.
Илье скрываться резона не было, и он выглянул из-за тента. Лицо одного из преследователей показалось ему знакомым – не в Суздале ли он его видел?
Но и незнакомцы, явно княжеские посланники, его приметили, что и придавало им сил.
Собака на поводке рвалась вперед, морда ее была оскалена, с клыков слюна капала, глаза злобные.
Марья едва слышно спросила:
– Это за нами?
– За мной. Ты им не нужна.
– Боязно мне.
– Перебьются! Пока лодья к берегу пристанет, подустанут они маленько. Они на собаку надеются.
Но Марья занервничала, хотя вида старалась не подавать. Однако же пальцами концы платка теребила.
Кормчий отдал команду поднять парус, что гребцы приняли с радостью, и суденышко увеличило ход.
Посадив вместо себя помощника, кормчий пробрался на нос судна:
– Признавайся, что натворил?
– Дружинника княжеского побил в Суздале.
– Это когда мятеж был?
– Тогда.
– Ну пусть бегут. А я уж испугался – не тать ли, не скрадун ли безжалостный.
– Разве я похож?
Кормчий улыбнулся. Если бы Илья был разбойником, он бы и не подумал его укрывать. А что дружинника побил, так тот, небось, сам напрашивался, у княжьих людей гордыни да высокомерия хватает. Илья же еще на причале за провоз и харч деньги полностью отдал. А раз так – договор заключен, и его надо выполнять.
Как солнце стало садиться, коснулось краешком своего диска далекого леса, кормчий приказал опустить парус и направил лодью к берегу. Правда, не к тому, по которому бежали преследователи, а к противоположному. Когда лодья шла под парусом, они приотстали, но судно из вида не теряли, их фигуры Илья периодически видел среди деревьев.
Команда судно ошвартовала, привязали к прибрежному валуну причальный конец и сбросили маленькие судовые сходни. Стали собирать хворост для костра – всем хотелось поесть горяченького кулеша. Работа на веслах да на свежем воздухе пробуждает аппетит.
Костер уже горел, когда напротив, на другом берегу реки появились княжьи люди.
– Подай нам лодку, кормчий! – закричал один.
За кормой лодьи на веревке шла маленькая лодка-долбленка.
– Тебе надо – сам и плыви! – безбоязненно крикнул в ответ кормчий.
В команде десяток гребцов, все мужики неслабые: ладони – как лопаты, мышцы под рубахой бугрятся. И топорами владеют не хуже обеденной ложки, отпор дать могут.
Преследователей было всего двое, и они понимали – сила не на их стороне. К тому же Илья уверен был – они знали, на кого охотятся, видели, что он и сам воин и без участия команды отпор дать способен. Однако рвением горели, а может – князь или Вышата им деньжат пообещали за поимку Ратибора.
– Собаку пустим! – пригрозил один.
Кобелище был здоровый, как волк, и угроза была серьезной.
Но Илья собак не боялся. В свое время он зачастую гладил чужих псов, и не один из них не укусил его. Кошек он не переваривал, как Шариков из известного фильма, а собак любил очень, и животные это чувствовали. Но после переноса в другое время Илья заметил странность одну: при его приближении собаки лаять переставали и прятались – в конуру либо убегали за дом. Вроде как чуяли в нем нелюдя и боялись.
Для княжьих людей стоянка и ночевка лодьи – последний шанс захватить Илью.
Из озера Неро, по которому плыла лодья, они вошли в Которосль, где и заночевали в устье. Утром предстояло идти по реке, впадающей в Волгу. Далеко позади остался остров Рождественский – огромный камень, почитавшийся язычниками-мерянами, где стоял когда-то идол Велеса. Город в IX веке был присоединен к владениям Рюрика, со столицей в Ладоге, но потом стал центром северо-восточных владений русских князей, средоточием епархиальной власти.