Язычник
Шрифт:
– Три дня назад на обоз стая напала. Людишки отбились с Божьей помощью, а двух лошадей зарезали и почти до костей обглодали.
– Свят-свят-свят! – Бокуня перекрестился.
Сняв драные тулупы, скинув валенки, они сели к печи на лавку, не спеша выпили по большой ендове горячего сбитня. Хорош! Терпкий и сладкий, он прокатился по пищеводу и теплом разлился в животе. А руки и ноги холодные, пальцы рук не чувствуют ничего.
– Хозяин, нам бы поесть горяченького.
– Каша только на плите – пшенная, с тыквой.
– Неси.
В трапезной было пусто, только
– Ноги отодвинь. Носки спалишь и кожу на стопах.
– Зато тепло. – Бокуня блаженствовал.
Поев, они сняли по комнате, умылись из рукомойника и легли спать, поскольку на дворе была даже не ночь, а раннее утро, и первые петухи уже прокричали.
В комнате было тепло, Илья угрелся под одеялом. Однако рано утром раздался стук в дверь. На пороге стоял Бокуня.
– Чего тебе не спится? – Илья еле разлепил глаза.
– Идем на торг, одежу покупать. Не то днем всех пугать будем.
Илья ополоснул лицо, прогоняя остатки сна и понимая, что Бокуня говорит верно.
На торгу по причине раннего времени покупателей было мало. Продавцы косились на странную парочку, но молчали.
Бокуня торг знал, бывал здесь не раз, сразу направился в угол, где торговали меховыми изделиями, и выбрал овчинный полушубок, крытый сукном.
– Прикинь.
Илья надел. Полушубок оказался впору, и Бокуня расплатился с продавцами.
– Из-за меня пострадал, носи.
– Не стоило.
– Я теперь тебе по гроб обязан. Вечером вина в трапезной попьем, погуляем.
Бокуня себе тулуп подобрал, извинился:
– Прости, мне лошадь купить надо, товар определить.
– Понимаю.
– Тогда до вечера.
Новый полушубок грел хорошо, и Илья отправился на постоялый двор: надо было позавтракать, а потом думать, где волхва искать.
Обычно Борг действовал в городах не сам. Сначала его люди смущали народ речами на площадях и торгу, вызывая недовольство у приверженцев древней веры – притесняют-де, церквей понастроили много, народу поклониться древним богам негде. Капища разрушают, идолов деревянных жгут, а каменных крушат. И только когда градус недовольства вверх взмоет, а народ созреет для массового недовольства, появляется волхв. До поры до времени он отсиживался в избах своих сторонников, оттуда руководил. Самого Борга найти трудно, если только через его людей, так их не видно и не слышно пока.
Илья плотно поел, а хозяин, увидев новый полушубок, удовлетворенно кивнул. Старым, окровавленным и драным, только постояльцев пугать.
После еды Илью потянуло в сон. И то, половину ночи не спали, замерзли. Но, переборов себя, он вновь пошел на торг – без смутьянов жреца самого Борга не найти.
В одном из углов торга, кстати – очень большого, завязалась какая-то свара, и оттуда доносился шум и крики.
Илья протиснулся и увидел – несколько новгородцев мутузили мужика.
– За что его? Тать? – спросил Илья у соседа.
– Хуже. За старую веру народ подбивал.
Илья понял: надо вмешаться, иначе мужику придется туго. Он подошел, раскидал дерущихся, взял потерпевшего за ворот и повел за собой.
Толпа расступилась – намерения Ильи они расценили неправильно.
– Сдать его стражникам, а пуще – во Владычный полк, пусть из него батогами дурь выбьют. Ишь, чего удумал – церкви жечь! Бог, мол, у нас неправильный. Распятый, потому мертвый!
Илья молчал.
Вытащив мужика с торга, он, не отпуская ворота, развернул его к себе лицом и всмотрелся. Ну и вид! Один глаз заплыл от удара, губа разбита, из носа кровь капает.
– Досталось?
Мужик кивнул.
– Борг послал?
– Откуда знаешь? – Мужик уставился на Илью здоровым глазом.
– Знаю, раз спрашиваю. И часто тебя так?
– В первый раз.
– Думаю – не в последний, – усмехнулся Илья. – Веди к волхву.
– Никак не можно! Я тебя не знаю, случись – ты самый главный кат!
«Катом» на Руси называли палачей, тех, кто пытает, выбивает признания.
– Разве я похож на ката? Веди, не то сам тебе кости переломаю.
Мужик поежился: судя по грозному виду Ильи, тот вполне мог исполнить свое обещание. Он покорно засеменил, шмыгая разбитым носом. Долго петлял по переулкам и наконец привел Илью на Неревский конец. Город был большой и делился на концы, или слободы, в основном – по профессиональному признаку: кузнецы, кожевенники, торговцы, гончары.
У одного из домов мужик остановился:
– Сам иди.
– А вдруг лжу баешь? Нет уж, ты впереди.
Мужик смело отворил калитку.
Из-за угла избы вышел человек – обличьем воин, но в цивильной одежде. Однако выправка видна была, на поясе нож боевой.
Увидев побитого мужика, он удивился:
– Кто это тебя так? Ты? – и указал пальцем на Илью.
– На торгу. А энтот выручил меня, а потом пристал: веди, дескать, к волхву, не то кости переломаю.
Илья не стал ждать, когда к нему подступятся с расспросами.
– Я Ратибор, слуга Макоши. Борг мне нужен.
– Слыхал о тебе. Идем.
Воин привел Илью в избу. Потолки и притолока в ней были низкими, и Илье пришлось склониться.
В центре комнаты стоял стол, на нем лежала кучка куриных потрохов. У стола стоял волхв. Наверное – волхвовал, поскольку вид имел недовольный – от дела оторвали. Но, увидев Илью, улыбнулся:
– Я тебя еще вчера ждал.
– Пурга мела, два дня пережидать пришлось. Потом волки на обоз напали.
– О том ведаю. Знакомьтесь, Ратибор, воин славный. А это Кир, воин опытный и умелый. Думаю, вы подружитесь. Ты где обустроился?
– На постоялом дворе. На вывеске – три калача, недалеко от городских ворот.
– Знаю, – кивнул волхв. – Ты запоминай, Кир, через два дня выступаем. Не скрою, силы малы. Да лиха беда начало, полагаю – примкнут к нам людишки с помощью богов.
– Может быть, силы малы, потому что сторонников старой веры в Новгороде мало? – спросил Илья. – Как бы не сорвалось.
– Мне лучше знать, – отрезал волхв, – твое дело – меч в руках держать.
– Было бы велено, – склонил голову Илья. – Всем доброго здоровья. Мыслю – оно нам пригодится. – И вышел.