Язычник
Шрифт:
В этот момент послышался металлический стук – били железом по железу. Кузница? Их ставят на отшибе деревень, чтобы пожара не случилось. А здесь – отдельно стоящий дом, и никого в округе не видно – ни людей, ни других домов. Что делает кузнец в одиночестве?
Дом оказался нежилым. Оконные проемы были, но без оконных рам и стекол. И двери не было. Похоже, кузница используется только летом.
Илья остановился на пороге.
Весь домишко состоял из одной комнаты, часть которой занимал горн. Кузнец, полуголый до пояса,
Илья кашлянул, желая привлечь внимание:
– Здравствуйте!
Кузнец улыбнулся и кивнул. Понятно, делом занят.
Илья имел понятие о металлообработке. Чуть перегрел железо – и брак. Решив подождать немного, он уселся у дверного проема на деревянном чурбаке – пусть кузнец завершит дело, тогда и поговорить можно. Ему теперь торопиться некуда, он на земле, шторм не страшен.
Солнце грело спину, и Илья даже зажмурился. В этот момент звон металла стих, и он поднялся.
Деревянная фигурка в кармане стала нагреваться. Да что за фокусы?
В дверном проеме показался кузнец.
Илья вытащил из кармана фигурку Макоши и вдруг заметил, как при виде ее лицо кузнеца исказилось. Илья только не понял – от удивления, ужаса, презрения, слишком быстро все произошло.
Кузнец держал в руках обыкновенную косу – с ней он и кинулся на Илью, взмахнув. Илья отпрыгнул – железяка чудом не задела его, сам выхватил из-за пояса топор и ударил кузнеца его острием в правый бок. И застыл в испуге – да он же человека ударил! Сам того не желая, нанес серьезное ранение! Теперь суд, тюрьма.
Но из-под топора не брызнула кровь, как должно было быть, а кузнец упал.
Илья выронил топор и наклонился. Чем зажать рану? Но тело кузнеца стало на его глазах съеживаться, темнеть, а потом зашипело, и Илья в испуге отпрянул.
Через несколько секунд вместо тела на земле была лишь зловонная лужица. Илью поразило то, что исчез даже кожаный фартук, который был на кузнеце, и несколько минут он находился в ступоре. Слишком быстро все произошло – и нападение кузнеца, и его, Ильи, ответный удар топором. В душе он уже чувствовал себя убийцей, будущим заключенным. А теперь и тела нет, а стало быть – и улик тоже. Что-то здесь нечисто, не Макошь ли чудит?
Илья нагнулся и подобрал деревянную фигурку, выпавшую у него из руки во время ответного удара. На ощупь она была обычной, хотя совсем недавно была теплой – даже почти горячей. Илья опустил ее в карман и подобрал топор. На лезвии – ни капли крови, чистое и блестящее, какое было, когда он только высадился сюда. Блин, называется – сходил за хлебушком! И местоположение не узнал, и в темное, страшное дело попал.
Он огляделся – ни одной живой души окрест. Нет, надо к шлюпке возвращаться, дальше вдоль берега идти.
Рассудив так, Илья двинулся в обратный путь и несколько раз оглядывался.
Прошагав с полкилометра и оглянувшись назад, он поразился – кузницы нет! Исчезла она, как будто ее и не было. Сгоряча уже хотел назад идти, чтобы убедиться, но стало жалко времени.
Полный мыслей, чувств и эмоций, он дошел до шлюпки, отвязал причальный конец и отплыл от берега – надо было плыть вдоль береговой полосы на запад. Неизвестно, куда его занесло; получается, чем дальше на восток от Архангельска, тем реже населенные пункты. Не до Семжи уже, надо искать большую реку или видимое с воды село, а приключений на пятую точку искать нечего.
В Белое море впадает много рек, речушек и ручьев. Из тех, что поменьше, – Мегра, Золотица, Кулой. А потом и вовсе большая, судоходная – Северная Двина. В устье этих рек поселки стоят, а на Двине и вовсе Архангельск.
Илья вдруг вспомнил о родителях – уже несколько дней он им не звонил. Нехорошо, волнуются за него.
Он запустил дизелек. Эх, маху дал, поторопился. Надо было слить в бочку солярку из топливных баков «Любови Орловой», сейчас бы голова не болела. Маломощный дизель топлива расходовал мало, но и топливный бак мал.
Задача спасательной шлюпки – отойти от тонущего или терпящего бедствия судна, сообщить по рации координаты, дождаться прибытия спасателей или самим дойти до близкой суши. Одним словом – спасти, а не совершать длительные переходы, это задачи разные.
У Ильи оставались еще две пятилитровые емкости топлива. С учетом расхода солярки хватит часа на четыре хода плюс топливо в баке. Итого – можно рассчитывать на семь-восемь часов хода, потом все. Грешным делом Илья уже подумывал: а не бросить ли лодку и не пойти ли пешком? Но по воде, под мотором у него должно получиться быстрее, и силы экономятся.
Периодически он взбирался на пластиковый верх полки, вставал во весь рост и осматривал берег – не мелькнут ли вдали избы?
Через несколько часов хода на душе его стало тревожно. То, что изб не видно, это еще ладно, селения на Севере далеко друг от друга. Но почему не видно других признаков цивилизации: бочек на берегу, мусора в виде пластиковых бутылок, самолетов в небе? Это настораживало. Неужели судно отдрейфовало к Гренландии или к островам вроде Новой Земли или Колгуева? Хотя нет, Новая Земля идет с севера на юг, а этот берег, вдоль которого он идет, тянется с запада на восток.
Слева попалась речушка, потом река побольше. Илью угнетала пустынность – где поселения, где люди? И в море никого – ни рыбацких посудин, ни военных или грузовых судов. Ладно, отсутствие кораблей можно списать на то, что морские пути пролегают в стороне. Но сегодня хорошая погода – рыбаки где?
Берег стал уходить влево и отдаляться. Илья повернул румпель: он не собирался отдаляться от берега дальше сотни метров. Да и что увидишь издалека? И в случае усиления ветра можно быстро пристать к берегу.