Язычники
Шрифт:
Он наклоняется к ней, и она дрожит.
— Я разберусь с тобой позже, — рычит он, прежде чем повернуться к своим сыновьям, зная, что шоу только начинается, но как только он отворачивается, Ариана хватается за ручку двери и пытается сбежать.
— НЕЕЕТ, — кричу я, еще не совсем закончив с ней. Я бросаюсь за ней, но в ту же секунду, как я делаю шаг, нож с абсолютной точностью рассекает воздух и глубоко вонзается ей в руку, пригвождая ее прямо к центру большой двери — такое мастерство под силу только Маркусу ДеАнджелису.
Громкий, мучительный крик вырывается у Арианы, когда она, спотыкаясь, падает вперед, всем весом
Понимая, насколько она облажалась, она оборачивается со слезами на глазах и смотрит на Романа.
— Почему? — кричит она, ее тушь размазывается по всему лицу. — Зачем ты это делаешь? Все эти годы я только и делала, что защищала тебя. Для тебя это ничего не значит?
Роман переступает через тело у своих ног, и я замечаю, как Джованни незаметно отступает, о чем, я уверена, все парни прекрасно осведомлены.
— Я говорил тебе миллион раз, Ари. Война несправедлива. Если ты воткнешь нож мне в спину, — говорит Роман, пристально глядя ей в глаза, — разве не ожидается, что я воткну его прямо в твою? Только у меня хватило бы порядочности сделать это лицом к лицу.
Роман останавливается и смотрит на женщину, которая раздавила его, женщину, которой, как он думал, он мог доверить свою жизнь, но она всего лишь жаждущая власти стерва.
— Есть только одна вещь, которую я не понимаю, — говорит он, пока Джованни наблюдает за происходящим с опаской. — Почему ты это сделала? Шейн ничего для тебя не значит. Она никто. У нее нет власти. Никакой угрозы. Просто похищенная дочь мертвеца. Зачем причинять ей боль?
В ее глазах появляется ревность, и она сжимает челюсть, глядя на человека, которого когда-то любила.
— Потому что ты начал влюбиться в нее, — наконец произносит она, и признание вырывается у нее, как будто проводишь гвоздями по меловой доске. — Я уже видела это, после того первого раза. Ты мог влюбиться в нее, точно так же, как Маркус и Леви. Вы все были загипнотизированы ею, точно так же, как вы были загипнотизированы Фелисити. Я не собиралась позволить этому случиться снова. Я только что вернула тебя.
— Вернула меня? — Роман выплевывает, когда Джованни выпрямляется, гнев исходит от него, как неприятный запах. — Давай проясним одну вещь. Возможно, в старших классах я думал, что ты горячая штучка, может быть, время от времени позволял тебе сосать мой член, но я никогда не был твоим, даже близко.
Ариана качает головой.
— Это ложь, — выплевывает она сквозь зубы. — Я знаю тебя, Роман. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо в этой комнате. Ты не это имеешь в виду. Ты любил меня. Ты всегда любил, вот почему ты продолжаешь возвращаться.
— Я продолжаю возвращаться? — спрашивает он. Я знаю, ему, должно быть, тяжело, потому что, хотя он и отрицает это, я знаю, что когда-то давно он действительно заботился о ней и, возможно, заботился все эти годы, но сейчас это более чем в прошлом. — Или ты продолжаешь появляться? Есть разница, Ари. Чертовски большая разница.
— Нет, — говорит она, рыдания застревают у нее в горле. — Я сделала это, чтобы защитить тебя. Она собиралась уничтожить тебя. Ты бы слепо последовал за ней. Предполагалось, что я буду рядом с тобой. Мы собирались сделать это вместе. Мы собирались
Роман смеется и смотрит на меня.
— Почему бы тебе не показать ей, что Лукас Миллер сделал с тобой той ночью? — предлагает он.
Улыбка растягивается на моем лице, и я чувствую, как теплая дымка опускается внизу живота, зная, что Роман не хочет, чтобы я показывала ей свои шрамы. В конце концов, она их уже видела.
Я опускаю руку на бедро, и хватаюсь за нож, который лежит в тесной кобуре, совершенно не представляя, что случилось с тем, который Роман вложил мне прямо в ладонь. Я подхожу к ней, злое возбуждение переполняет мою грудь. Глаза Арианы широко раскрыты, и она смотрит на меня со страхом. Держу пари, Лукас в точности рассказал ей о своих планах, но даже в самых смелых мечтах она не ожидала, что все обернется против нее подобным образом.
Я скольжу взглядом по ее телу, вбирая в себя мили безупречной плоти, которую мне не терпится украсить, точно так же, как Лукас украсил мою. В ее глазах плещется яд — безмолвное послание, призывающее меня быть начеку, мол, если я пойду на это, моя жизнь не будет стоить того, чтобы жить. Но я не согласна. Если я не сведу эти счеты, я никогда не смогу жить с самой собой.
— С чего начать? — Размышляю я, беря кончик лезвия и нежно проводя им по ее коже. Лезвием прохожусь по ее руке и спускаюсь к руке, прижатой к двери. — Ты знаешь, что он сделал с моей рукой? — Спрашиваю я. — Я до сих пор прекрасно помню это. Как его лезвие впилось в мою кожу. Как жгло. Как я хотела умереть. — Затем без предупреждения я надавливаю на лезвие, позволяя ему пронзить ее плоть точно так же, как Лукас сделал это со мной.
Ее крики поглощают меня, давая мне жизнь и заставляя мою кровь бежать быстрее. Я выдергиваю лезвие и немедленно вонзаю его глубоко в ей в бедро, пока не чувствую ее кость под кончиком лезвия, прямо там, куда он вонзил его в меня, заново переживая воспоминания.
— Это, — киплю я. — Это то, что ты сделала со мной. Через что ты заставила меня пройти.
— ХВАТИТ, — рычит Джованни, когда его рука обвивается вокруг моей и швыряет меня на пол к его ногам, пистолет вываливается из-за пояса и отлетает по мраморным плиткам. Волки мгновенно обнажают зубы и крадутся вперед, взбешенные тем, что они видят.
Джованни поворачивается лицом к своим сыновьям, его взгляд скользит по волкам-защитникам и замечает, как все его сыновья подобрались ближе.
— Вы хотите сказать, что устраиваете это нелепое шоу только для нее? — выплевывает он, выставляя ногу и ударяя меня по ребрам. — Она ничто, и все же вы стоите здесь и позволяете ей калечить мою жену?
Маркус смеется.
— И все же в любой момент ты мог вмешаться и остановить ее сам. Ты мог бы избавить свою жену от всех этих унижений и боли. Черт возьми, ты мог бы даже освободить ее от ножа, пригвоздившего ее к двери, но ты этого не сделал. Каким мужем это тебя делает? Нет, — продолжает он. — Не отвечай на этот вопрос. Тот факт, что твоя жена посреди ночи гуляла по дайв-барам, встречаясь с таким мужчиной, как Лукас Миллер, отвечает на этот вопрос. Точно так же, как и тот факт, что твоя первая жена лежит мертвая в стеклянном гробу, разлагаясь на чердаке тюрьмы твоих сыновей.