Язык цветов (Сборник)
Шрифт:
Она хочет той близости, которая когда-то была между ними. Она помнит тепло сильных рук Джареда, обнимавших ее прошлой ночью, помнит его небритую щеку, касавшуюся ее плеча.
У нее никого не было после ухода Джареда. Она никого и не хотела, решив целиком посвятить себя артистической карьере.
Но сейчас он вернулся, и она знает, что делать.
Итак, твердо сказала она себе, нет причин, чтобы отказаться от этой близости снова. Даже на одну ночь. Особенно на одну ночь. Возможно,
А если будет еще лучше? — осмелилась подумать она.
Ну что же, если будет еще лучше, он будет приезжать в Нью-Йорк. Когда-нибудь — да простит ее Бог — она и сама посетит его в Лос-Анджелесе. Они могут быть друзьями. Они могут быть любовниками. Многие люди так живут.
Она тайком посмотрела на Джареда.
— Если хочешь, оставайся.
На лице Джареда отразилось неземное блаженство.
— Я уж думал, ты никогда не пригласишь!
Рядом с домом Энни тоже не было ни одной парковки. Джаред первым потерял терпение.
— Будь я проклят, если придется крутиться до утра! — воскликнул он, и в глазах ясно читалось, почему именно он так зол.
Энни чувствовала то же самое.
Наконец они нашли пятачок в пяти кварталах от дома Энни, рядом с Нью-Йоркским историческим обществом.
— Надо забрать фургон до половины восьмого, — предупредила Энни.
Джаред пожал плечами.
— Готов поспорить, до этого времени мы еще не уснем.
И Энни, сразу поняв его намек, глубоко вздохнула, наклонилась и поцеловала его.
— Да, — согласилась она. — Думаю, не уснем.
Джаред поставил фургон, и они поспешили к дому. Джаред шел быстро, и Энни едва успевала за ним. Но это не сердило ее, потому что в ней тоже пылала страсть, нараставшая час за часом в течение всего их долгого пути.
Она готовилась к этому, поняла Энни. Готовилась с того самого момента, как увидела Джареда в церкви — два дня назад.
Тогда она отрицала, что он ей нужен, игнорировала его, делала вид, что они чужие.
Сейчас она уже не отрицала. Глупо отрицать очевидное.
Чего ей бояться? Все должно только улучшиться, как всегда улучшалась ее жизнь в присутствии Джареда.
События этой ночи — или, точнее, утра — не изменят ее приоритетов. Скорее, подтвердят их. Она будет счастлива и получит свой кусок пирога. Она не будет больше изводить себя воспоминаниями, а их отношения с Джаредом займут подобающее место.
Он шел за ней по ступеням и без единого слова ждал, пока она открывала дверь. Они вместе возвращались в эту квартиру впервые после его отъезда в Вермонт.
Когда Джаред подписал контракт с телевидением и сделал предложение Энни, она отказалась. Он вылетел из комнаты, бросив,
Энни оставалось лишь бороться с болью в сердце и пустотой в душе и повторять, что она была права, а он не прав, и рано или поздно поймет это…
Джаред молча вошел и встал у порога. Она включила свет.
— Проголодался? — внезапно занервничав, спросила Энни. — Хочешь что-нибудь поесть?
Джаред закрыл дверь и запер ее на ключ. Затем помотал головой. В его потемневших глазах читалась мука.
— Я хочу другого, Энни Д'Анджело, — хрипло произнес он. — Тебя.
Вот она — правда, грубая, простая и честная, произнесенная вслух. Ее нервозность растворилась, голод пропал. Энни улыбнулась и обвила руками шею Джареда.
Его ладони коснулись ее лица, пальцы погладили щеки и утонули в волосах. Он наклонил голову, упершись лбом в ее лоб. Глаза закрылись.
Энни отступила назад и повела его в спальню, даже не потрудившись включить лампу. Достаточно бликов лунного света на белых простынях.
Джаред остановился, медленно осматривая комнату. Вспоминает, подумала Энни. Но воспоминания слишком опасны, и она снова прижалась к нему.
— Не раздумывай, — сказала она, опускаясь на постель и сбрасывая туфли. Затем зацепила Джареда пальцем за пояс, потянула к себе.
Он улыбнулся и сел рядом, поглаживая ее по спине. Она чувствовала его пальцы — теплые, сильные и немного жесткие. У него руки рабочего. Руки плотника, сказал он, когда они впервые танцевали и она заметила мозоли на ладонях, обломанные ногти и загрубевшие подушечки пальцев. Тогда он работал на стройке, а игра на сцене оставалась лишь несбыточной мечтой.
Энни казалось, что его руки должны были измениться за два года. Она ошиблась — и была счастлива. Джаред с ухоженными ногтями был бы совсем не Джаредом.
Он снял с нее рубашку и отбросил в сторону. Затем наклонился к ней, обнимая за плечи и вглядываясь в ее глаза.
— Энни, aghrб, — прошептал он.
— Овсянка? — переспросила она, нервно хихикая. — Или это по-гэльски значит «бекон»?
Джаред улыбнулся, но в глазах его не было веселья.
— А ты как думаешь? — тихо спросил он.
Энни внезапно смутилась и опустила глаза.
— Думаю, овсянка. Звучит очень мягко.
— Мягко, говоришь? Посмотрим. — Белые зубы Джареда сверкнули в лунном свете. Он опрокинул ее на постель, расстегнул застежку лифчика и снял бретельки с плеч. Потом опустился на колени рядом с кроватью и наклонился над ней. Его губы начали ласкать ее, посылая волны страсти по всему телу, заставляя ее дрожать и стонать, гладить в ответ его густые волосы.